горную гряду.
– Найди лошадей, – приказал оцепеневшему юноше Непомнящий, – Освободи один мех от воды. Освежуем.
Непомнящий обошел голову с той стороны, где была на шее рана, положил на землю скорлупу со смолой, кресалом поджег короткий фитиль, подложил скорлупу под самую рану и отошел на пять шагов. Скорлупа взорвалась, еще больше разворотив рану. Удостоверившись, что дракон мертв, Непомнящий попытался отволочь в сторону конец крыла, но не смог, и ему пришлось ждать, пока явится Летун. Вдвоем они кое-как отволокли крыло. Непомнящий поджег еще одну скорлупу и забил ее между чешуями на драконьей грудине. Пришлось поджигать три скорлупы, прежде чем пара чешуй отстала от шкуры. После этого они стали расковыривать это место мечами. Острейшие булатные мечи с трудом брали драконью шкуру. Выковыряв углубление, воины закладывали туда скорлупу и поджигали. Наконец шкуру удалось пробить, и из раны стала сочиться коричневая сукровица. Они расковыривали драконью плоть до самого вечера. Дракон оказался жирным, они уткнулись в ребро, так что пришлось обходить его. Наконец в грудине была выработана целая пещера, воины были с ног до головы в зелено-коричневой грязи.
Когда стемнело, они развели костер и уснули прямо возле туши.
Летун проснулся от того, что сероглазая девушка лила ему на лицо воду из кувшина и улыбалась. Открыв глаза, он понял, что это всего-навсего выпавшая к утру роса.
Из тумана появился Непомнящий, как будто и не спал.
– Не такие уж они и страшные, – сказал Летун.
– Везучий, – проворчал старик, – Как дружок твой…
Непомнящий вдруг разворчался. Молодежь нынче! Драконов не боятся! Раньше дракон схватит воина взглядом – тот и двинуться не может, а теперь, – хоть Сновидец тот же, – с самого начала стал бить драконов, как будто с цепи сорвался. Потом, видно, соскучился и совсем пропал.
Летун вспомнил, как сквозь пыль, через которую слепил солнечный диск, он смотрел прямо на дракона, а тот – на него. И, хоть дракон был высоко, – будто щупальцами прижимал, распластывая его по земле.
К полудню они, наконец, добыли из груди ящера «драконью душу» или «драконью жабу», золотистого цвета полипы в легких. Благодаря им дыхание ящеров становилось огненным. «Драконья жаба» была хорошей взрывчаткой, воины использовали ее в своих бомбах, высушивая и смешивая порошок со смолой, селитрой и серой.
Сделав свое дело, они сели на коней и тронулись в путь.
Непомнящий сказал:
– Первый твой. Самый опасный. Промахнись я вчера, ветер уже мел бы наш прах по степи.
По весне старик Непомнящий спустился с гор, кое-как нашел своего коня и тронулся в путь. Отъевшийся в долинах конь лениво брел по тропе, почти не чувствуя седока. Старик дремал, свесив голову на грудь. Тело его было обуглено, волосы все сгорели, голова была покрыта малиновыми струпьями. Правая сторона лица была изуродована, глазница залеплена листом подорожника и перевязана