подошёл к идолу. Поклонился ему до земли и громко сказал:
– Дай мне победу, Перун! И я обещаю тебе кровь врага!
Бочкин кокетливо изобразил аплодисменты. Его секунданту это явно не нравилось, но он лишь поджал губы. Ректор же открыл футляр и провозгласил:
– Клянусь, что шпаги не заговорены, и Артём с ними не знаком. Вызванный выбирает первый!
Ко мне подошла Катя и сказала:
– Давай пока подержу одежду.
Я бесстрастно вручил ей шинель и шапку и в кадетском мундирчике подошёл к генерал-лейтенанту. Взял верхний клинок. Мой противник своё пальто и шапку отдал своему секунданту. Под пальто Игорь Иванович надел черный сюртук с жёлтыми поперечными линиями. Блин, тигра и есть! Он шагнул к моему ректору и взял нижний клинок.
– Подойдите друг к другу! – скомандовал Григорий Васильевич.
Мы, подняв шпаги остриями вверх, сблизились на три шага. Наблюдатели отошли от нас.
– Начали! – дал отмашку Владимир Петрович.
Мой враг сразу шагнул назад и в сторону. Ага, слышал, как я убил первого. Я холодно улыбаюсь и дальше себе стою. В моих ботинках по такому снегу особо не побегаешь. А он плавно идёт вокруг, чтобы поставить меня глазами к низкому зимнему солнцу. Переливается рыжими полосами и внимательно на меня смотрит. Что-то чувствует вражина!
Я спокойно поворачиваюсь за ним. Ощущается всплеск, и он делает два быстрых шага вперёд, пытается достать меня шпагой. Я переступаю чуть в сторону, не опуская шпаги, но он сразу отскакивает.
Игорь Иванович снова идёт вокруг, переливается и смотрит. Всплеска нет, и он делает два коротких шага. Но нет удара. Игорь останавливается, внимательно глядя на меня. Я спокойно жду.
Всплеск, он пытается ткнуть меня шпагой, я снова ухожу в сторону, не опустив клинка. Он отскакивает и напряженно на меня смотрит. Ну, что ему ещё неясно?
За все его манёвры я хорошо понимаю, что этому противнику ещё не могу запрещать движения или точки пространства, и видит он меня очень хорошо. Но и он магически меня не превосходит. Придётся драться практически честно…
Почти его не вижу, он всё-таки развернул меня к солнцу. Но отчётливо чувствуется всплеск решимости сильнее предыдущих, и в нём ощущается злость. Опускаю шпагу и начинаю шаг на чувстве и простом расчёте. Противник срывается с места. Я делаю этот шаг, и остриё летит к его лицу. Он всё понимает, но ум врага быстрее полосатого тела. Успевает чуть повернуть голову, и кончик моей шпаги пробивает его висок. Клинок Бочкина направлен немного мимо, совсем чуточку. Он падает на бок уже мёртвый. Чёрт, глаза слезятся…
– Он умер? – спросила Катя, держа в руках мои шинель и шапку.
– Да, – сказал я, утираясь левой ладонью.
– И что теперь? – уточнила она с волнением.
– Положу на камень шпагу, – пожал я плечами.
– Нет! – возразила Катя. – Отдай клинок Григорию Васильевичу, а ему отрежь голову! Я давно хотела это увидеть! Как ты это сделаешь!
Я вытаращил на неё красные свои глаза и завис на секунду.
– Но ты же беременная! – смог я пролепетать. –