во врага, если ее самый большой страх окажется правдой.
Алиби можно и сфабриковать – до или после совершения преступления.
Я без труда вообразил, как Кивенс справляется с воскрешением людей. У меня не было шанса узнать ее хорошо, но я помнил социально патологическую личность. Однако такая формулировка была справедлива в отношении большинства членов Клики, где Кивенс еще не самая плохая и ужасная.
Эта сторона дела нуждалась в расследовании.
Итак, не исключено, что Кивенс жила на том складе на севере, производя новых людей из лучших частей старых.
Где она доставала деньги, чтобы оплатить столь дорогостоящее воскрешение?
У Кипа?
Я положил ладонь на руку Страфы, вцепившуюся в спинку моего кресла.
– Она не может себе этого позволить.
– Чего?
– Подумай. Где бы Кивенс взяла такую крупную сумму, чтобы основать то, что ты видела на Северной стороне?
Кира пристально заинтересовалась моими руками и диалогом. Без сомнения, Тинни получит детальный рапорт.
А я, будучи Гарретом, чудо-дураком, должен был успокоить перепуганную Страфу и потому сказал:
– Кивенс никогда не смогла бы так хорошо выглядеть в черном, как…
Может, да. А может, и нет.
Когда я познакомился с Кивенс, она притворялась мальчиком. Если она пошла в маму, то могла сделать так, чтобы черная кожаная одежда сладострастно тлела на ней.
Стрельба наобум (чтобы заставить Страфу почувствовать себя лучше, потому что ее дочь имела странное телосложение) была одним из тех особенных моментов, которые делали меня уникумом.
Мгновение спустя, когда языку моему уже поздно было прилипать к гортани, я легко вообразил хор голосов, твердящих, какой же я бесчувственный тупица.
Один из голосов вовсе не был воображаемым. Он исходил от существа по ту сторону прихожей и звучал сердито. Но негодование сменилось неясными извинениями. Если я правильно понял, Покойник вымещал на мне раздражение, накопившееся во время беседы с рыжулей. Тинни продемонстрировала, что ей совершенно безразличен реальный мир.
Я изумился. Покойник потерял терпение и выставил ее. Наверняка это было тактической ошибкой. Даже сегодня самую трудную Тинни можно было вразумить, потратив на это некоторое время. Выдержка, отсутствие нравоучительности, никаких разумных доводов. Просто рьяно преподноси свою позицию. Беспокойство или испуг действуют лучше всего. Потом надо заткнуться и уйти. А в конце концов подать все так, будто взаимное согласие – ее идея.
Большинство парней сочли бы такую работу чрезмерной. Да и, честно говоря, для меня тоже она стала превращаться в вынужденные сверхурочные.
Старые Кости думал, что факты и цифры должны возобладать над эмоциями. Он отъединился от ранимой напряженности живых существ, однако его могла взбесить упрямая женщина. Начать с того, что он вообще не любил слабый пол. У него ушла целая вечность, чтобы Тинни начала ему нравиться, насколько вообще когда-нибудь нравилась женщина. И ему понадобилось время,