в Ленинграде, живет в Москве. Окончила СПбГЭТУ «ЛЭТИ». Ей всегда будет 19; для нее самое красивое в городе – башенные краны; утро – самое удивительное время, но она обычно спит; коллекция, которую она собирает, – книги; в работе она верхняя-верхняя; исповедует культ клоуна и декламирует «Письмо генералу Z»; качественно любит.
Октябрь
Октябрь – и вещи уже на балконе совсем не сохнут;
время кольцует, смеется, делает нас большими,
и снова такая осень, что проще сдохнуть,
чем отпустить со словами «но ты пиши мне».
Но ты пиши мне.
Я буду фоток твоих охранником или вором,
маячить по холоду нашей любимой Бронной
и пальцами помнить пульс в углубленье горла
и то, что деревья ночные становятся морем.
Становятся морем
на стенах, подушке и тихих спинах,
Мосгаз с Мосэнерго дадут нам угля – согреться,
какая холодная будет зима, мне уже противно,
какая дурацкая будет весна, мне уже не спеться,
не спеться
ни с кем, как с тобой. И приходит нежить,
«останься со мной» – это тоже совсем из тех
романов, где по страницам немым кортежем
шатаются фразы вроде бабочек в животе.
Бабочек в животах —
не бывает. Там бьются вены, качаются лейкоциты,
стучит наковальня желудка, скрипит напалмом.
Я знала: мои ладони полны магнитом,
а ты – железом. И нас срывает, и прямо на пол.
И прямо на пол
все падает с гулким грохотом, скрипом, лостом.
Проверь меня временем, медными трубами, долгим стажем,
на прочность и верность, на соответствие разным ГОСТам,
поверь мне, что так еще не было. Так же – страшно.
Во Франции говорят, у каждой женщины должно быть
опасное черное платье,
узкие запястья, выгоревшие волосы.
Говорят, у каждой – должен быть муж, чтобы врать ему,
в руках – платина, и бронза – в голосе.
Во Франции говорят: у тебя что, нет любовника?
(следует переводить: ты что, никого не любишь?)
Во Франции женщины челку стригут так ровно,
чтобы она равнялась с линией железных крыш.
Во Франции говорят: ври, пока есть о чем,
оставляй чаевые, гони на последние в Ниццу.
Они улыбаются, щурятся до морщин – и солнце тут
ни при чем,
просто им нравится чувствовать мышцы.
Имя твое впечаталось в губы
Фатально.
Шепчу его даже во сне —
В два удара по нёбу.
Сжимаю и пальцы, и зубы,
Чтобы не плакать.
Когда ты – навстречу,
Сердце ломает рёбра.
Но чувствую прочно:
Я не имею права
Врываться в твоё сознание.
В кожу. В график.
Как только признаюсь —
Ты подаришь мне барабан,
Чтобы я колонну возглавила
Идущих на фиг.
Вечера в театральных пабах.
Швыряю грог в больное горло,
Словно