что я этого не хочу. И не допущу.
– Давайте… вернемся в город, – ответила я и отвела взгляд. Хотя больше всего мне хотелось, чтобы он снова обнял меня. Хотелось закрыть глаза, прижаться щекой к его груди и забыть на мгновение обо всем плохом. – Сейчас я не могу говорить, простите.
– Но…
– Думаю, когда мы доедем до Вердена, я сумею успокоиться и рассказать вам о своем сне.
На самом деле мне нужно было выиграть время. По дороге я собиралась тщательно обдумать, что именно стоит упомянуть, а о чем лучше умолчать.
Когда мы доехали до центральной площади Вердена, я уже успокоилась. Почти. Просто невозможно было трястись и вспоминать про черноту из сна, когда из ресторана доносилась музыка, вокруг фонтана прогуливались счастливые пары, солнце было таким ярким, что глазам больно, а с набережной торговец громко и весело кричал: «Мороженое! Мороженое!»
Я тут же представила эту холодную сливочную сладость, креманку, покрытую инеем, и улыбнулась. Подумать только! Совсем недавно меня чуть не покусало чудовище из кошмара, а я мечтаю о мороженом!
– Кейд, давайте немного пройдемся? – попросила я. И невольно вздрогнула, представив, что, если он откажется… Тогда мне придется прямо сейчас вернуться в дом на Яблочной улице. Хотя даже если не откажется, то это лишь оттянет неизбежное возвращение, верно? Положим, время до ужина я проведу в дядином кабинете, буду делать вид, что читаю книги, спущусь в столовую, а потом… Нет. Я ни за что не пойду в спальню. Так и буду сидеть за столом, а еще прикажу принести дополнительный свет, чтобы в комнате не осталось ни клочка темноты!
– Грета?
Я вздрогнула, провела ладонью по глазам и поняла, что Кейд уже давно спустился на тротуар и протягивает мне руку.
– У вас все в порядке?
Я закусила губу. Молча кивнула.
И шагнула на ступеньку экипажа, прикоснувшись к ладони Кейда. Она была теплой, одновременно мягкой и твердой, сильной и нежной. В одно мгновение меня бросило в жар: я вспомнила, как он обнимал меня за плечи там, на берегу.
Мы медленно пошли к ротонде на набережной.
– Хотите мороженого? – спросил Кейд.
– Вы читаете мои мысли?
– Нет. К сожалению или к счастью. Если бы я мог читать мысли, то знал бы, что именно вы видели во сне и как вас защитить. Но… в то же время я не хотел бы невольно узнать то, что вы желаете скрыть. Каждый имеет право на уголок, в котором можно хранить воспоминания и тайны, не предназначенные для чужих ушей и глаз.
Я медленно выдохнула. Повернулась к Кейду:
– Я… готова рассказать вам про то, что случилось на берегу.
И начала говорить про тьму, про ощущение чужого взгляда, про то, что последние дни либо совсем не видела снов, либо меня посещали кошмары. Наверно, если бы Кейд во время моей речи позволил себе усмехнуться, или недоверчиво поднять бровь, или выразить сомнение каким-либо другим образом… Я бы смешалась и не стала продолжать рассказ. Но он слушал очень внимательно, не отрывая взгляда от