но не стала спорить. Как с автоматом обращаться – понятно, этому в школе научили. Даже представить себе не мог, что стрельба из автомата – самое важное, что я оттуда вынесу. А вот с пистолетом и помповым ружьем что делать – мы вообще не в курсе. Надо читать и смотреть, пока есть такая возможность.
* * *
Мы углубились в изучение оружия, когда прозвучал звонок в дверь.
«Неужели полиция пришла разбираться по стрельбе?» – мелькнула мысль.
Я сунул пистолет в карман и глянул в глазок. Перед дверью стояла… квартирная хозяйка. В темных очках, неуместных в темном подъезде. С ребенком, которого держала за руку.
Вика встала рядом с автоматом на плече.
Я открыл. Женщина вошла, увидела автомат, застыла с округлившимися глазами.
– Не волнуйтесь, всё нормально. Просто время сейчас небезопасное, – успокоил я ее.
Арендодательница помялась, потом выдала:
– Я вас выселяю.
– Что?
– Извините, я не могу больше вам сдавать.
– Стоп, – вмешалась Вика. – Мы оплатили до конца месяца. И еще за месяц залог у вас.
– Я верну вам деньги.
– Нам не нужны деньги. Нам нужна квартира.
Женщина неожиданно расплакалась. Сняла очки, чтобы вытереть слезы. Левый глаз украшал роскошный синяк.
– Нам больше некуда идти.
Ее сын прижался к матери, спрятал лицо и тоже заплакал.
Вика глянула на меня беспомощным взглядом. Одну квартирную хозяйку мы бы просто послали. Мы в своем праве, она должна предупреждать о расторжении договора заранее. Но с ребенком… С ребенком она уже не квартирная хозяйка, а живой человек, и даже мать.
– Мой лимит добрых дел на сегодня и так перевыполнен! – проявил я стойкость.
– Мы можем переселиться к соседям, – напомнила Вика. – Мы всё равно собирались.
– А вдруг наследники найдутся?
– Поищем другую пустую квартиру. А вообще, ты как себе представляешь вступление в права наследства сейчас? У кого ключи – тот и прав. А если есть еще и автомат, так вообще сложно оспаривать.
– Я вам компенсирую неудобства, – добавила женщина. – Залог верну и деньги за весь этот месяц.
«Анна Григорьевна» – вспомнил я ее имя.
Мы с Викой переглянулись.
– Хорошо, Анна Григорьевна. Сегодня мы перетаскаем все наши вещи.
– Можно просто Аня. Спасибо.
* * *
Ане было лет тридцать пять. Высокая, темноволосая, неплохо выглядит. Полновата. Не толстая еще, но избыток здоровья уже начал распирать ее тело, если не найдет, куда это здоровье девать, скоро потолстеет.
Сыну ее, Сереже, как оказалось, одиннадцать. Обычный пацан, ничем не примечательный.
– Ой, а зачем это? – удивилась она, увидев в ванной синюю пластиковую бочку с водой.
– На случай, если воду отключат, запас. Только бочку эту мы сольем и заберем с собой.
– Ой, а зачем столько? – она увидела консервы, которые не поместились в шкафчиках и стояли пирамидой