Женя Мун

Артефакт «Время»


Скачать книгу

улыбнулась. Тополя всегда умели привлечь к себе внимание. Не терпящие жить в тесноте, они, однако, были очень чувствительны к одиночеству.

      Солнце клонилось к закату и краски становились гуще. Стремясь без остатка вобрать в себя последние лучи, они до предела насыщались яркостью. Красный кленовый лист сделался кроваво-алым, зёленая трава стала изумрудной, а воздух внезапно приобрёл вкус, оказавшись медовым и терпким. Мой проводник – тонкий морозный ручеек постепенно превращался в смолистый янтарный поток. Трава уже не щекотала, а легонько покалывала слабыми разрядами тока, пытаясь напоить меня энергией. Мне нравилась эта Земля – Парнас, нравилась, потому что одна из немногих была живой и зелёной. И ещё потому, что напоминала об отце.

      Мой отец, Локрейн, был друидом. Он принадлежал к одному из наиболее уважаемых кельтских сословий на Земле Этайн, в мире, где леса настолько густые, что белка может добраться с одного конца рощи на другой, ни разу не коснувшись земли, где дерево – это не просто растение, а живое магическое существо соединяющее миры. Кельты считают, что корнями оно уходит в нижний мир – мир мёртвых, а кроной достаёт до верхнего мира – мира Богов. Отец говорил дерево – это человек: ветви-руки, ствол-тело, корни-ноги. Оно также как и мы прорастает из семени, взрослеет, обретает зрелость, увядает и умирает. Вот почему срубить дерево для кельта всё равно, что убить человека.

      «Это знание и погубило его», – остановилась я под раскидистой кроной стройного растения и подставила лицо тёплому закатному солнцу. По щекам струились слёзы. Так было всегда, когда я вспоминала отца. Память упрямо не хотела отпускать ни единой его чёрточки: зелёные лучистые глаза, длинные пшеничные волосы.

      «… широкая ободряющая улыбка». — Мне вспомнился канун тридцатого маминого дня рожденья, когда у меня никак не получалось распустить цветок жасмина. Мы всю ночь промучили бедное растение, уговаривая несвоевременно зацвести, и, сдавшись, оно буйно расцвёло на глазах у изумленной именинницы. Папа нежно поцеловал маму в губы и, кивая на деревце, гордо произнёс: «Осторожно, Марианна! Настоящая ручная работа!».

      Так состоялся мой дебют. Тогда мне было чуть больше шести лет, а ещё через десять пьяный бродяга ударил отца бутылкой из-под дешёвого виски, проломив ему голову. Как нам сообщили, Локрейн пытался остановить его, когда тот обрывал ветки «полудохлого куста», чтобы соорудить себе костёр.

      Я порывисто вздохнула. Боль проржавевшим от времени гвоздём вонзилась в сердце, лишая меня воли к жизни.

      В детстве мало думаешь о муках одиночества. Но уже тогда я легко могла выделить отца из толпы. Во всём, что он делал, в его движениях, словах сквозила какая-то пронзительная тоска и безысходность. Много позже я поняла, что так мучительно и беззвучно умирала его душа. Судьба жестоко усмехнулась, забросив кельта в мир, где редкое дерево осмелиться пустить корни в землю пропитанную химикатами, а дети видят зелёный цвет, открывая пачку чипсов, окрашенных красителем Е143. Да и название мира – Минос всегда ассоциировалось у меня со смертью загнанного