над переменой в его поведении. В приоткрытую дверь я вижу заплаканное лицо мамы, и снова острое чувство вины пронзает меня.
Прежде чем дверца захлопнулась, отрезая меня от детства, в карету влетает клочок дыма. Нэсси, моя кошка и причина моего пленения забивается под сиденье. Вытащить и высадить её я не успеваю. Карета трогается с места. Ручки на двери с внутренней стороны нет. Меня заперли. Инспектор вслед за мной не поднялся. Я оказываюсь одна в роскошной обстановке.
Мне страшно и больно, но я не могу не отметить, как мягко покачивается карета. Мне приходилось пару раз ездить в дилижансе. Трясло так, что синяки не проходили несколько дней. Интересно, ход кареты обеспечивает магия или мастерство колесника.
Несси осмелев выбирается из-под дивана, и по-хозяйски ложится напротив меня на обтянутую бархатом подушку. Она явно чувствует себя более уверенно, чем я в этой роскошной обстановке. Я наконец осматриваюсь: два дивана, на которых можно спать, вытянувшись во весь рост. Резной столик, намертво прикреплённый к полу. А на нём, судя по запаху, еда, прикрытая чистейшим льняным полотном. Только теперь я вспоминаю, что почти ничего сегодня не ела.
– Ну что, вредная кошка, как насчёт поесть?
– Мррряу, – Несси резво вскакивает, и передние лапки её уже на столе.
– Эх ты, высажу я тебя на первой же остановке, вернёшься домой.
Кошка возмущённо фыркает и цепляет когтем полотно, закрывающее еду.
Ох, что-то мне подсказывает, что ей нравится путешествовать. И мне не так-то просто будет отправить её домой.
Глава 2. Незнакомец
Всю свою осознанную жизнь я мечтала о путешествии. Увидеть хоть кусочек мира вне стен обители. Мечта сбылась, но как-то корявенько.
Плотные шторки кареты защищали от палящего солнца, а когда я пыталась выглянуть наружу, то сквозь облака красной пыли, которая оставалась за ящерами, разглядеть что-то было сложно. К тому же меня укачало. И я потеряла всякий интерес к тому, что находится вокруг. Мягкое покачивание кареты на колдобинах привело к тому, что на остановках я первые несколько минут не могла стоять на ногах ровно. Меня шатало, как гуся, переевшего винных ягод. Оно и к лучшему. Зато туман, в котором я пребывала, притупил боль от разлуки с мамой. Про кошку я вспоминала только тогда, когда карета трогалась с места, и Несси занимала облюбованный ей диванчик.
Днём, как правило, останавливались на один-два часа в каком-нибудь тенистом месте у водоёма, и этого времени мне едва хватало, чтобы прийти в себя. Ночь проходила в одной из придорожных таверн. Только вечером я рисковала запихнуть в себя некоторое количество еды, не рискуя при этом сразу же с ней расстаться. А потом старалась уснуть полулёжа, полусидя, потому что едва я принимала горизонтальное положение, как таверна принималась раскачиваться.
Ничего удивительного, что к шестому дню сил у меня почти не осталось. И в какой-то момент случилось то, что должно было случиться. На крутой лестнице очередной таверны моя нога встала на край ступеньки, и я полетела вниз. Услышав мой вскрик, идущий впереди охранник развернулся всем телом,