тяжело и больно поднять подбородок чуточку выше. Как никогда в жизни требуется человеческое внимание, причём всем.
– (Грустно) Красота говоришь, да? Люди, правда считаю обворожительной меня. Красивой. Прямо, как ты говоришь… «Милая», «Приятная», «Обаятельная» и я им верю. Верю. Наивно предполагаю, но… знаешь ли ты, чем это всё всегда заканчивается, а? Да всегда одним и тем же… Меня считали, считают и будут считать обычной пустышкой. Красивая снаружи, но дико обезображенная внутри. Им попросту, неважно кто я. Неинтересно… Зачем тратить драгоценное время, чтобы узнать человека поближе? Вот именно, зачем?.. У всех попросту… своя определённая цель. Для одних – главное, поскорее стянуть с меня трусы, а другим что-нибудь… каверзное за спиной придумать. Мною пользовались. Дарили цветы и ласки, а потом… нагло выбрасывали прочь, как поношенную, протёртую до дыр одёжку. Меня любили и ненавидели. Обожествляли и унижали. Лгали, а потом… – прикрыла ладонями лицо в надежде не разрыдаться… – (пискляво) я не хочу вспоминать, что потом было… Эти чёрные дни… (немножко успокоилась) они… они до сих пор доносятся отголоском. Преследуют тенью и каждый раз… я-я-я боюсь обернуться… Боюсь… словно на мне висит… уродское клеймо. От него, никак невозможно избавиться… Я же… я же тоже хочу любить и быть… любимой. Почему со мной так поступают?! Чем я хуже остальных?! Чем?! Разве, я тоже не заслуживаю счастья?! Ответь мне!! – как следует, встряхнула за плечи. – Скажи мне хоть что-то! Не молчи! Неужели, и я в твоих глазах очередная… пустышка…
В растёртом, смазливом личике, нет ответа. Только сплошная агония и боль.
– (Ненавистно) …Это дурацкое лицо. Все беды из-за него… Однажды, я уже хотела изуродовать его осколками битого зеркала… И сейчас… хочу…
Отпустив, наконец, ручонки, Мира медленно потянулась к своему лику.
Молча, без всяких слов, почти в тот же момент, уже её ухватили за кисти рук. Кай толком не знал, что в принципе, нужно в такие моменты делать. Просто машинально прервал попытку нагадить себе. Взгляд понуро стремился к таким же отчуждённым, отчасти изнурённым от внешнего мира глазам. Тихо приобнял за плечи. Поёжился. Ничего другого сделать он так и не смог.
– (Шёпотом на ухо) …Спасибо. Я знаю, как тебе сложно было это сделать…
Чтобы чрезмерно не терзать душу пациента, врач сама расторгла тягостные объятия. Полегчало. Ненамного, но достаточно, чтобы выжить. Каждый оставался на своей половинке тротуара, однако фигура напротив, казалось, уже полностью внимала женской особе. Готовность пойти на некогда ранее закрытые уступки, теперь улавливалась в глазах. Девушка тотчас же воспряла духом. Сосредоточив на себе нужное внимание, решила окончательно превозмочь себя.
– (Спокойно) Знаешь, – убрала мизинцем крохотную слезинку с ресницы, – а это приятно, когда хоть… кто-то тебя понимает. Я сама иногда… тоже с головой погружаюсь в собственные мысли. Не замечаю простых, окружающих нас вещей. Веду себя крайне глупо. Заносчиво…