Что бы еще надеть сверху? По утрам было очень холодно. Нашел старую-престарую душегрейку. Несмотря на то, что мое худосочное тело можно было обернуть ею дважды, надел ее и, нахлобучив отцовскую папаху, не выключив на веранде свет, двинулся к сараю.
В темноте чуть не угодил в арык. Который час, черт возьми, что так темно? Обычно к пяти утра уже брезжит свет и петухи начинают орать. А тут полная тишина, кроме вот этих… Услышав мои шаги, как бы подтверждая мои мысли, овечки внутри сарая заблеяли. Как бы из солидарности подал голос из своей конуры и соседский пес неизвестной породы. Вот еще один «волкодав» затявкал с территории хлоппункта. Это уже другое дело, даже на душе стало чуточку спокойней. Эх-х-х! Была бы моя воля, лег бы в сарае до школы, захрапел бы с овечками. Открыв замок спрятанным за рамой двери ключиком, выпустил овечек в загон, а новорожденную красавицу с ее мамашей «попросил» остаться в сарае, закрыв дверь. Только хотел выпустить блеющих овец из загона, как мама, одетая в свою телогрейку, появилась на веранде. Но, видимо, в поисках своих галош или по какой-то другой причине она там и задержалась. Найдя отцовскую палку в загоне, я поспешил за вечно голодными моими друзьями, которые уже приступили к трапезе у амбаров. Чтобы хотя бы чуточку покемарить на ногах, я, прислонясь к стене амбара, оперся на палку, хотел закрыть глаза.
Но на торце второго амбара, стоящего во втором ряду, где заканчивался гранатовый сад, раздался шорох, отчего не только я, но даже овечки, испугавшись, бросились врассыпную. Я еще плотнее прижался к стене. От противного ядовитого запаха, исходившего от стен амбара, глаза слезились, в горле першило. Видимо, увлекшись борьбой c грызунами, работники амбара обильно пропитали химикатами стены амбаров. Хоть я себя уже считал взрослым, но тут поджилки затряслись. О господи, хоть бы уж мама подошла! Нет, конечно же, я не трус. Просто наверняка из-за вчерашних событий, после самосожжения тети Зейнаб, нервы шалят. Ладно, кто же там в зарослях, а? Может, лиса или кошка? Или собака? По крайней мере других животных здесь отродясь не видали. А овечки, как бы им ни хотелось щипать травку, стояли и внимательно смотрели в ту сторону, откуда раздавался этот проклятущий шорох. И я, чтоб поддержать в себе боевой дух или набраться храбрости, думал для начала какую-нибудь песенку посвистеть. Но сразу же отказавшись от этой затеи, попытался глазами искать маму.
Оттуда, где я стоял в обнимку со стеной амбара, мамы не было видно. Зато место, откуда шел шорох, было на виду. Да и двигаться со своего места куда-либо смелости не хватало. Вдруг опять шорох повторился, только не так, как раньше, не громко. На этот раз еле слышно. Из зарослей постепенно проявилась высокая тонкая фигура в капюшоне. Да, забыл сказать: там, где заканчивалась территория амбара и начинались заросли, то есть сады, находилось ограждение из колючей проволоки высотой в человеческий рост. Так вот, эта высокая фигура в капюшоне, как бы перелетев через этот забор, через секунду-другую исчезла между амбарами. Если бы не реакция овечек, я бы подумал, что все это мне приснилось. Но овцы, будто встретившись с привидением, так были напуганы, что через три-четыре минуты