и уточнил: – Много лет назад. Но ее отец сказал, что такой нищедрыга как я должен сидеть в углу да помалкивать. Тогда я принял это очень близко к сердцу и взялся доказывать, что я не нищедрыга. Ну и как-то увлекся и решил, что семейная жизнь пока не для меня…
Я не разрывал скалы в поисках самоцветов, не возводил подземных городов и не шел охотиться. А управлять гостиницей можно и в одиночку. Я повторял это так часто, что почти поверил.
– А вы ее любили, эту Анни Густавсдоттир? – с искренним любопытством спросила Глория. Я улыбнулся, пожал плечами.
– О да! Это была моя первая юношеская любовь. Девяносто пять лет назад.
Целая человеческая жизнь – и лишь эпизод в жизни гнома или эльфа.
– На самом деле вы не забыли ее, – заметила Глория. – Это как в книгах!
Я сомневался, что Азора позволяет Глории читать любовные романчики. Почему-то мне сделалось не по себе.
– Ах вы паразиты зеленые! – услышал я рев с улицы и невольно вздохнул с облегчением. Разговор выворачивал в то русло, где я никогда не чувствовал себя уверенно.
Мы вытянули шеи и увидели Нара и Очира: госпожа Марта, величавая старуха, которая не пропускала ни одного модного журнала и ни одной новой коллекции одежды, вела их по улице за уши. Пацаны пищали, пытаясь освободиться, но госпожа Марта была не из тех, кто упускает свою добычу.
– Что случилось, госпожа Марта? – спросил я. Она увидела меня, узнала и решительно свернула к воротам парка. Мальчишки пробовали тормозить, но госпожа Марта приподняла их и встряхнула так, что клычья клацнули. Кто-то из гуляющих рассмеялся, но все остальные наблюдали так, словно хотели сказать: так вам и надо!
– Вот, извольте! – госпожа Марта сгрузила мальчишек рядом со мной. – Они ведь ваши восприемники? Значит, я и вас могу отчитать за их поведение!
Да, это правда: я был кумом Дархана и ни разу не пожалел об этом. Нар и Очир сразу же прижались ко мне в поисках защиты, но я видел, что зеленые пальцы потихоньку тянутся к моей вазочке с мороженым.
– Я сейчас сидела на площади с госпожой Огдой и ее племянницей, – сказала старуха. – Мы слушали оркестр, говорили о старых временах… и вот я слышу краем уха какое-то пощелкивание снизу!
Азора едва заметно улыбнулась: кажется, она уже поняла, в чем дело. Глория отвернулась, всем своим видом показывая, что она этим мальчикам не друг. Я стукнул Нара по пальцам, которые почти залезли в вазочку, и спросил:
– И что же это было?
– Ножницы! – воскликнула госпожа Марта. – Эти мерзавцы вырезали из моего подола несколько цветков!
Ее платье действительно было усеяно пышными розами – наверно, мальчишки решили, что от старухи не убудет, если они позаимствуют парочку. Я с трудом подавил смех и вспомнил, как когда-то сам изрезал платье матери: мне хотелось, чтобы у него был волнистый подол, как у одеяния принцессы, и я не заметил, как добрался с ножницами до пояса.
Фасон получился очень модным, я бы даже сказал, смелым, но мать его не оценила. Отец выразил свое мнение ремнем.
– Я отведу их к отцу, госпожа Марта, – пообещал я. –