Эдуард заставил себя забыть, но память не стирает ничего. Просто все то, что он так стремился не вспоминать, она, безжалостная и откровенная, загнала куда-то вглубь подсознания и хранила там до поры, до времени.
И вот время пришло. Время, когда Эдуард уже не может отмахнуться от воспоминаний. Когда ему волей-неволей приходится вспоминать. Так что война это его, личная. Война, в которой на его стороне только Наташа. Она единственная, кто может понять его боль и отчаяние. Пока на его стороне… До того момента, пока не знает всей правды. Узнай она, и она тоже отвернется от него. Пока же Наташа может его понять, но помочь ему она не в силах. Так что с этой войной он один на один. И он должен выстоять, закончить то, что начал. Тем более что он уже близок. Так близок…
***
Когда бинты были сняты и доктор поднес ему зеркало, бесстрастное стекло отразило довольно молодого мужчину с местами отвратительно красной, кажущейся воспаленной кожей лица. Кое-где она была неровная и шелушащаяся с проступавшими на ней шрамами, которые сейчас было отчетливо видно. На фоне нездоровой красноты резко выделялись яркие карие глаза, обрамленные черными ресницами. Родион отметил это, подумав, как же быстро ресницы отрасли заново. При таких поражениях кожи, которые были у него, они должны были сгореть первыми. Да и в целом, все не так плохо. Он-то думал, что будет гораздо хуже.
Пересиливая отвращение, Родион провел кончиком указательного пальца по щеке. Зеркало отзеркалило его жест. Доктор уловил нотки нерешительности.
– Вам не стоит сейчас волноваться по этому поводу. Кожа переживает естественный процесс заживления. Поражения были слишком обширными и довольно глубокими. Мы сделали все, что могли, но ей нужно время, чтобы справиться с последствиями. Потом, когда все как следует заживет, вы и не вспомните об этом. Но так будет только после полного восстановления. Пока же мы пропишем вам препараты ускоряющие заживление.
– Когда я смогу поехать домой?
– Когда решите, что вы к этому готовы. В принципе, все, что мы могли, мы уже сделали. Теперь единственным вашим лекарем будет время.
Родион снова посмотрел в зеркало. Готов ли он отправиться домой? И где он, его дом? Где то место, которое возможно поможет памяти решить головоломку, поставленную перед ней аварией, и восстановить пробелы.
За три с лишним недели, что он провел на острове, он устал от него. Похоже, даже от рая можно устать. Постоянная жара и однообразие выматывают. Ему надоело безделье. Родион хотел двигаться, хоть что-то делать. Казалось, что так память быстрее вспомнит прошлое, поскольку, больше всего, его выматывают именно вопросы, которые не покидают голову. Вопросы, ответов на которые у Родиона нет. Зато есть время, много времени, чтобы вновь и вновь задавать их себе.
Врачи ничем не могут ему помочь. Единственный вердикт, который они единогласно вынесли – возможно, память сама восстановится со временем. Но у Родиона нет этого самого времени. Ему нужны ответы сейчас.
Но все что он может, это поднять трубку