ваших предков, еще в Эштехеде.
– Обещал? Что-то не помню, – сдвинул брови граф.
– Вы же не хотите сказать, что я лгу? – с вызовом спросила Янина.
– Упаси боже. Наверно, запамятовал. Но я мало что могу рассказать – их, право, слишком много, а я несколько лет старался забыть всё, что связано с этим замком.
– Детские воспоминания очень трудно стереть из памяти, – успокоила его Янина.
На самом деле, Янина уже не первый день мечтала о хотя бы поверхностной экскурсии, ибо портреты действительно покрывали почти всё свободное пространство на стенах; и суровые и мечтательные, строгие и смелые лица бесчисленных мужчин и женщин в золоченых доспехах и расшитых драгоценными камнями боярских одеяниях, в покрытых яркими вышивками и мехом венгерских и румынских костюмах и одеждах с явно восточными мотивами, в сверкающей парче и пудреных париках прошлого столетия преследовали ее в каждом коридоре, над каждой лестницей, дразнили своими нерассказанными историями и завораживающими тайнами. По правде говоря, Янина еще никогда не бывала в доме, где было бы так много исторических портретов. А более всего поражало семейное сходство – очевидно, у Кёдолаи была исключительно сильная кровь, и фамильные черты передавались от родителей к детям вместе с обильной мерой легенд и баек. Портреты висели в каждом свободном простенке, втискивались между окнами, даже заглядывали в замок с росписей на внешних стенах, изображавших неведомо какие события многовековой давности, – битвы, празднования, заключения соглашений. Портреты уступали полотно замковых стен лишь большим фрескам, посвященным сюжетам ветхого и нового завета – исключительно кровавым – и картинам страшного суда и адских мук. Не было их только в спальнях, как выяснила Янина путем осторожных расспросов, да в главной зале.
Граф рассказывал о предках неохотно, словно бы с трудом вспоминая, кто есть кто, или же, как подозревала Янина, выдумывая имена и биографии экспромтом на ходу.
– А вы родились здесь? – вдруг спросила она, изучая тщательно выписанное шитье на костюме какого-то валашского господаря времен позднего средневековья.
– Нет, я родился в Вене, – ответил граф. – Но сюда меня впервые привезли ребенком, здесь я рос и потом бывал каждое лето.
– Здесь жили ваши родители?
– Нет, родители в Австрии, но здесь… здесь были другие родственники, – граф криво улыбнулся. – Скучать не приходилось.
– А где они? – Янина кивнула на длинную череду картин на стене.
– Не помню. Где-то выше.
– А ваш портрет здесь есть?
– Еще чего не хватало!
– Я просто подумала, что это семейная традиция. Их ведь так много…
– Да уж, семейная традиция. Семейная мания, так будет точнее, – граф медленно пошел дальше по галерее, скользя взглядом по лицам на портретах, заглядывая каждому по очереди в глаза. – Все Кёдолаи всегда были помешаны на коллекционировании собственных портретов. Позировали каждые несколько лет, каждый год, несколько раз