что уже довольно давно нахожусь здесь. Мне не хотелось бы называть имена, но, я думаю, даже вам, как вы ни далеки от всего этого, Александр Иванович, ясно, что вокруг дивана возникла некоторая нездоровая суета, назревает скандал, атмосфера накаляется, напряженность растет. В такой обстановке неизбежны ошибки, чрезвычайно нежелательные случайности… Не будем далеко ходить за примерами. Некто – повторяю, мне не хотелось бы называть имена, тем более что это сотрудник, достойный всяческого уважения, а говоря об уважении, я имею в виду если не манеры, то большой талант и самоотверженность, – так вот, некто, спеша и нервничая, теряет здесь умклайдет, и умклайдет становится центром сферы событий, в которые оказывается вовлеченным человек, совершенно к оным не причастный… – Он поклонился в мою сторону. – А в таких случаях совершенно необходимо воздействие, как-то нейтрализующее вредные влияния… – Он значительно посмотрел на отпечатки ботинок на потолке. Затем он улыбнулся мне. – Но я не хотел бы показаться абстрактным альтруистом. Конечно, все эти события меня весьма интересуют как специалиста и как администратора… Впрочем, я не намерен более мешать вам, и поскольку вы сообщили мне уверенность в том, что больше не будете экспериментировать с умклайдетом, я попрошу у вас разрешения откланяться.
Он поднялся.
– Ну что вы! – вскричал я. – Не уходите! Мне так приятно беседовать с вами, у меня к вам тысяча вопросов!..
– Я чрезвычайно ценю вашу деликатность, Александр Иванович, но вы утомлены, вам необходимо отдохнуть…
– Нисколько! – горячо возразил я. – Наоборот!
– Александр Иванович, – произнес незнакомец, ласково улыбаясь и пристально глядя мне в глаза. – Но ведь вы действительно утомлены. И вы действительно хотите отдохнуть.
И тут я почувствовал, что действительно засыпаю. Глаза мои слипались. Говорить больше не хотелось. Ничего больше не хотелось. Страшно хотелось спать.
– Было исключительно приятно познакомиться с вами, – сказал незнакомец негромко.
Я видел, как он начал бледнеть, бледнеть и медленно растворился в воздухе, оставив после себя легкий запах дорогого одеколона. Я кое-как расстелил матрас на полу, ткнулся лицом в подушку и моментально заснул.
Разбудило меня хлопанье крыльев и неприятный клекот. В комнате стоял странный голубоватый полумрак. Орел на печке шуршал, гнусно орал и стучал крыльями по потолку. Я сел и огляделся. На середине комнаты парил в воздухе здоровенный детина в тренировочных брюках и в полосатой гавайке навыпуск. Он парил над цилиндриком и, не прикасаясь к нему, плавно помавал огромными костистыми лапами.
– В чем дело? – спросил я.
Детина мельком взглянул на меня из-под плеча и отвернулся.
– Не слышу ответа, – сказал я зло. Мне все еще очень хотелось спать.
– Тихо, ты, смертный, – сипло произнес детина. Он прекратил свои пассы и взял цилиндрик с пола. Голос его показался мне знакомым.
– Эй, приятель! – сказал я угрожающе. – Положи эту штуку на место и очисти