кажется, даже не поняла ничего.
– То есть по страховому полису отца можно… – начал было брат.
– Миха, ты что, не слышал! – взвизгнула сестра. – По квоте! А это очередь! – И, уже обращаясь к хирургу, она истерично спросила: – Она длинная?
– Да, – тяжело произнес Гурам Каримович.
– Нет никакой надежды? – Я в упор посмотрела на доктора.
Сильный, большой настолько, что громадный. С глазами, повидавшими много боли, но и много чудес. Чудес, которые он сам творил своими руками. И я верила, отчаянно верила, что он сможет совершить еще одно. Для папы…
– Такие операции проводят в Израиле. Платно…
– Сколько? – Я вскочила и вцепилась пальцами в стол.
Только вот названная хирургом весьма приблизительная сумма заставила сесть. Такую сумму в кредит просто так не получишь. Да и дадут ли вообще?
Мы вышли из больницы с отчаянием и надеждой.
– А если продать машину? – Я кивнула на свой опель, припаркованный неподалеку.
– Не хватит, – уверенно заявил брат. – Нужно же помимо операции перелет, проживание… А вот если квартиру продать – хватит. Еще и на однушку на окраине останется.
– Квартиру! – негодующе взвизгнула Дашка. – А нам где жить? На крыше или в подвале? Всем пятерым: мне с мужем, матери с отцом, тебе – оболтусу! Это Польке хорошо, она на съемной. А мы? Ты о нас подумал?
– Тебе квадратные метры дороже отца! – рявкнул Миха. – Ну ты и гниль, сеструха…
– Я – гниль?! – истерично заорала Дашка. – Да ты на Польку посмотри! У самой в руках миллионы, а отцу помочь не хочет.
Я подавилась воздухом. Какие миллионы? Только-только из долгов кофейню вытащила. Миха, знавший об этом, нашелся первым:
– Дура! О каких деньгах ты говоришь? Поля из кожи вон лезла, чтобы не обанкротиться и кредит погасить.
– Зато у нее бизнес есть! И его продать можно! А квартиру – не позволю продавать! Там и моя доля есть!
И Дашка, резко развернувшись на каблуках, пошла прочь. На белом снегу чернели отпечатки ее следов.
– Она не в себе, – тихо-тихо, словно убеждая саму себя, а не нас, произнесла мать. – Даша просто не в себе сейчас от горя…
– От жадности она не в себе. И уже давно! – припечатал брат. – Эгоистичная гадина.
– Она беременна, – возразила мама, пытаясь оправдать Дашку. – Она это в тайне просила держать, но теперь…
«Теперь сестра вцепится в квартиру зубами», – поняла я. Может, потом и одумается, когда ураган гормонов подутихнет. Ну а пока… Пока на часах было три утра – время, когда общественный транспорт не ходит.
– Давайте довезу до дома, – предложила я маме и брату.
Те не стали отказываться.
К себе во двор я въехала в районе пяти. И долго сидела, опустив обессиленные руки на руль и бездумно глядя вперед.
Еще утром я была уверена, что иду вверх. Расширю бизнес. А один звонок – и все рухнуло. Принимать решения непросто. Но когда на одной чаше весов лежала жизнь родного человека, а на другой – пот,