за спасённую жизнь, но колечко – колечко пленило её, заставив мечтать о беге под луной и пронзительном вое.
Хлопец повернулся к ней, и тут же Маржана схватилась за живот и прикусила губу, чтоб не взвыть от боли.
– Ты тоже чувствуешь, – хмыкнул он. – Что-то крадётся.
Чутьё их не обмануло: бледный свет закрыла неведомая тень. Маржана от страха забыла, как дышать, а хлопец шикнул, вскочил на ноги и забормотал слова неведомым языком. На его ладонях заиграл свет, а глаза… Ой, мамочки! Глаза почернели и напоминали два уголька. Зато всё тело обрамляла золотая сеть.
Тем временем за окном заухало и завыло одновременно. Нечто начало стучать, тарабанить, желая пробиться сквозь створки. Домовой от страха забился ещё глубже.
– Печь! – шикнул хлопец. – Растопи печь!
Маржана потянулась за дровами, выложила их рядком, добавила сверху сухой полыни и, сделав усилие, вызвала огонёк. Далось тяжело: на лбу выступили капельки пота, руки затряслись, по телу пробежала дрожь. Она еле устояла на ногах, но всё-таки смогла.
Маржана усмехнулась. Если бы мать узнала, наверняка отлупила бы кочергой, да только не было у них времени на долгую растопку. Нави не будут ждать, пока изба нагреется. Ах, лишь бы домовой помог, придал бы силы печке!
Чудовище ломилось через оконные створки. Хлопец продолжал что-то бормотать. Маржана заговаривала огонёк и просила разгореться побыстрее. Жар и тепло не раз отпугивали нечисть и гнали её прочь. Оттого нави никогда не заходили в избы и бродили по округе. Обереги, резы, пылающая печка и сплетения трав отпугивали, не давали заходить за порог. Раньше этого хватало.
А может… О, глупая, отчего не догадалась сразу?! Что, если их волколак был проклят? А она притащила его в дом! Вот ведь лихо! Хорошо бы ночь пережить, а наутро спровадить гостя. Если чудовище шло за ним, то их роду бояться нечего, заживут, как и прежде.
На шум прибежали Врацлава и Любашка. Маржана глянула на них мельком и покачала головой, мол, после поговорим. Из печи потянуло полынным дымом. Чудовище завыло ещё сильнее. Мать и сестра, перепугавшись, сперва заметались по горнице. Первая подхватила кочергу и встала у полатей, вторая уставилась на хлопца. А тот плёл чары, да так искусно, что Маржана чуть не залюбовалась, но разом одёрнула себя, мол, чего ты, совсем голову потеряла, что ли?!
Горницу затянуло дымом. Маржана, Врацлава и Любашка закашлялись, одному лишь волколаку всё было нипочём. Стало нечем дышать, из глаз потекли слёзы. Маржана начала оседать на пол. Сквозь пелену дыма послышался страшный рёв. Чудовище почувствовало горечь трав и чары. Да, пусть ему, нечистому, будет страшно и больно, пусть поймёт, что здесь навям не рады и убирается прочь!
Маржана плевалась воздухом и думала, что не выкарабкается – помрёт от запаха и ужаса. Слишком страшно, чтобы шевелиться, бежать к окну, распахивать створки и… Наткнуться на чудовище? Нет уж.
Миг, другой, третий. Отчаянно охали Врацлава и Любашка, за окном слышался затихающий топот. На всю округу завыли собаки. Мать, недолго думая, вылила ведро воды прямиком в печь и затушила