Сглатываешь, а она опять собирается! И остро чувствуется и сладость, и горечь и все, даже маленькие оттенки вкуса!
Только тот, кто был никому нахрен не нужен… Хотя, тут без изменений.
Я по-прежнему никому нахрен не нужна.
Но, по крайней мере, мне тепло.
Уютно.
Мягко покалывает кончики пальцев.
И Я ЕМ!
Вкусную лапшу с кусами мяса. Не знаю, как это правильно называется. В детдоме нас кормили вермишелью, называя это «макаронами по-флотски». Правда , вместо мяса там был жир со дна банки с тушенкой, но все равно невозможно вкусно.
Я, естественно, не дикая совсем. Я прекрасно понимаю, что ем блюдо итальянской кухни, в нем какие-то охренительные приправы, а еще куски мяса, а еще что-то солененькое, а еще какая-то травка…
Короче, ум отъешь.
Остановиться не могу, несмотря на то, что понимаю: надо бы вести себя поскромнее.
Потише.
Но никак. Желудок, как начал урчать, стоило Виктору открыть передо мной дверь этого ресторана ( я знатно охерела, кстати, стояла столбом, пока он не подтолкнул меня ко входу), так и продолжает, предатель, до сих пор орать утробно на разные лады.
Я уже съела какой-то невозможно вкусный белый суп с рыбой, теперь ем макароны. А еще принесли что-то офигенное, по виду – произведение искусства, сладость, я даже не могу понять, из чего это состоит. И прямо предвкушаю, как распробую.
Прикольно то, что я прекрасно понимаю всю тупость ситуации. И слепой не была никогда, видела, какими взглядами нас встретили официанты, и как сейчас смотрят.
Словно я… Бродяжка, грязная шваль, подобранная на улице. Прихоть богатого мужика. Он сейчас меня накормит, а потом трахнет. Или я ему за вкусный обед в машине отсосу.
Эти мысли настолько явно читаются на холеных лицах, что ужасно хочется запустить в кого-нибудь из них тарелкой. И я, возможно, так и сделаю.
Вот доем только.
Не, на самом деле, я гордая. И вообще такая… Правильная. Хотя это смешно звучит от бывшей воровки.
Но тут ключевое слово «бывшей».
Я уже полгода как в завязке. Пытаюсь честно жить…
И вот, дожила. До предательства друга детства и бомжевания.
Но все равно, не мое это. Не могу. И последнее мое дело, на котором поймал меня этот шикарный мужик, задумчиво перекатывающий во рту зубочистку и разглядывающий меня своим взглядом-рентгеном, доказывает именно то, что зря я поперлась. Зря позволила себе слабину.
Так, глядишь, и не было бы ничего.
И его, этого мужика , в моей жизни не было бы…
Я приканчиваю вермишель и плотоядно оцениваю кондитерскую прелесть.
Живот, наконец-то, получает достаточно, чтоб заткнуться.
– Выдохни, – насмешливо говорит Виктор, – а то лопнешь.
– А ты подальше отсядь, – огрызаюсь я и придвигаю к себе тарелку.
Виктор усмехается, но не мешает мне.
Первая ложка – это… О Господи! Это круче, чем оргазм! Даже с ним, с Виктором! Это настолько нереальное ощущение вкусовое, что я даже не верю себе. Так не может быть. У меня просто во рту столько вкусовых рецепторов нет!
Но