что некоторые из его коллег даже подали рапорты.
– Что конкретно он натворил?
Маркус Эрландер метнул беглый взгляд на Соню Мудиг и Йеркера Хольмберга. Ему явно не хотелось выпячивать дефекты в работе своей конторы перед столичными коллегами.
– Самым диким кажется то, что он велел коллеге из технического отдела заняться инвентаризацией дровяного сарая, где мы обнаружили этого типа – Залаченко.
– Инвентаризацией? – переспросила Спонгберг.
– Да, то есть ему хотелось точно знать, сколько там поленьев. Чтобы корректно составить рапорт.
Все потрясенно замолчали, а Эрландер поспешно продолжил:
– Сегодня утром стало известно, что Польссон принимает, по крайней мере, два психофармакологических препарата – «Ксанор» и «Эффексор». На самом деле ему полагается находиться на больничном, но он скрывал свое состояние от окружающих.
– О каком состоянии идет речь? – строго спросила Спонгберг.
– Чем именно он болеет, я, естественно, не знаю – это врачебная тайна. Но препараты, которые он принимает, являются, с одной стороны, сильными антидепрессантами, с другой – стимуляторами. Так что сегодня ночью он просто-напросто перебрал с таблетками.
– О господи, – Спонгберг с трудом удержалась, чтобы не выругаться. Она помрачнела, как туча, вернее, как та буря, которая на рассвете накрыла Гётеборг. – Пришлите Польссона ко мне! И немедленно!
– Теперь сделать это будет не так-то просто. Утром у него началась истерика, и его увезли в больницу с диагнозом переутомление. Нам просто-напросто катастрофически не повезло, что на дежурстве оказался именно он.
– Я хотел бы уточнить, – сказал шеф отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями. – Ведь именно Польссон арестовал ночью Микаэля Блумквиста?
– Он составил рапорт и обвинил его в оскорблении, упорном сопротивлении сотруднику полиции и незаконном ношении оружия.
– А что говорит сам Блумквист?
– Он не отрицает, что оскорбления имели место, но утверждает, что действовал в целях необходимой обороны. Он объясняет, что лишь пытался помешать Торстенссону и Андерссону самостоятельно арестовывать Нидермана, поэтому и употреблял резкие выражения.
– А свидетели есть?
– Полицейские Торстенссон и Андерссон. Честно говоря, я ни на секунду не поверю в обвинения в упорном сопротивлении. Это обыкновенное встречное обвинение с целью предвосхитить жалобу со стороны Блумквиста.
– Неужели сам Блумквист смог в одиночку скрутить Нидермана? – спросила прокурор Агнета Йервас.
– Под угрозой применения оружия.
– Значит, у Блумквиста было оружие… Тогда его задержали по делу. Но где он раздобыл оружие?
– Об этом Блумквист отказывается говорить, пока не посоветуется со своим адвокатом. Но Польссон арестовал Блумквиста как раз в тот самый момент, когда тот пытался сдать оружие