скифских отрядов горными узкими тропами, которые террасами уходили вверх от основания ущелья, поднимались куда-то вверх. Но мы шли прямо и остановились перед белой громадой каменных ворот, пока деревянные тяжёлые створки медленно раздвигались. Слышался скрежет механизмов, воины сверху приветствовали пришедших, затем тесной массой скифская армия миновала проход, мы шагов десять шли сквозь них. Телохранитель запрокинул голову в восхищении и, с любопытством оценивая большую высоту арки.
– Вот мы и в Палакии! Наконец-то! – сказал кто-то из скифов.
По ту сторону оглушил шум множества молотков, визг пил, чьи-то громкие мужские окрики и приказы. Открылась узкая долина с лентой синей воды, которая подобно змее вытянулась от нас к двум доминирующим над бухтой вершинам. Когда боги творили эту землю, рассекли основание между горами и заполнили водой, так тесно было в этой бухте.
Я ожидала увидеть сборище пьяных варваров, что шумят в промежутке между грабежами, суровых усталых женщин с не мытыми детишками, и частоколы с насаженными полуистлевшими головами пленников. А вокруг рос город, подобный греческому полису, чётко поделённый на кварталы, насколько позволяли крутые горные склоны. Сновали медные от солнца и ветра строители в набедренных повязках или штанах. В больших корытах замешивался раствор. От дороги при ходьбе поднималась белая известковая пыль. Встретились и завершённые кварталы, где дома походили на греческие. По улицам спешили по своим делам скифы и тавры, женщин среди них заметила мало. Были дворы, где владельцы лишь обозначили границы и жили в шатрах, кибитках и полуземлянках. И взору прохожих в огороженном участке открывалась то женщина укрытая красным покрывалом и мешавшая что-то в большом медном котле, то бегающие смеющиеся дети, то мужчины занятые каким-то ремеслом, то редко старики, греющиеся в первых лучах солнца. И всюду скифская речь, чужой говор.
Но встречались дома иного вида, напоминавшие кубы, сложенные из камней без раствора. Не представляю, на чём они держались. Там где склоны круто уходили вверх, эти сооружения лепились к друг другу, крыша соседа снизу становилась маленьким двором перед верхним домом. Эти скромные жилища цеплялись за любой уступ и словно срастались с горой. И в них кипела жизнь. Кто-то разговаривал на языке тавров, что походил на скифский. Кто-то наводил чистоту, вывешивал сухие травы, ухаживал за домашней птицей или скотом. Курился дым от очагов. И там тоже возводили новые дома, поднимая камни на ослах крепких или на мужских плечах.
Мы не доехали до шумной площади, где видимо, проснулся рынок, и завернули влево и улица пошла в гору. Я заметила башни, которые шли по гребням гор и стены, которые местами переходили в белые скалы. А кочевники весьма удачно вписали оборонительные стены в горный гребень. Появились и ожидаемые колы с отрубленными головами, напугали меня на крепостной стене.
Над нами вырос царский дворец – большое двухэтажное здание, которое с каждым шагом всё больше подавляло собой. Редкие