что за сравнение.
Ну делают.
Наркотики вообще много из чего делают.
Что теперь все в маки записывать?
Нет, но они красные!
Тему закрыли – оборвал Сталин.
Можно все же банальный вопрос задать?
А оно тебе надо?
Ну это настолько изъедено что я даже не знаю…
Василий Сергеевич, имейте совесть.
Ну когда у меня еще живой Сталин в отделении появиться.
Да нет никакой интриги.
Просо меня хотели посадить за изнасилование, а я свою задницу спас.
В смысле?
Ну молодой я был на практике, на Рыбинском водохранилище, я тогда в ремуге учился на моториста.
Ну и пристали мы в одной деревне.
Сломались.
А я и засадил одной местной.
А она дочка местного парторга оказалась.
Ну и я паспорт пока сидел в изоляторе сожрал.
А на дознании сказал, что сын Сталина.
А они на радостях мне новые документы справили.
И свадьбу сыграть решили.
Но а я сбег.
А вы интересный человек – добавил я.
Ага, как букварь с картинками.
Ну доктор давай конкретно.
Кончай лясы точить.
У меня список есть.
Сталин присел на кровать.
Достал какую-то бумажку.
И стал мне зачитывать свой сакральный список.
Первое!
Делай что хочешь, но сдохнуть я должен первого числа!
Я хмыкнул.
Не хмыкай – одернул Сталин.
Ты учился в медицинском институте, я платил за это налоги.
Мне все равно как, но будь любезен.
Я умру первого числа, месяц не важен.
Я молча проглотил, – ну ладно, что еще?
Сталин деловитым видом, видимо вычеркнул первый пункт, принялся за второй.
Нужно оповестить всех заинтересованных лиц, вот список.
Только обязательно заказным с извещением!
А что у этих лиц нет вацап или телеги? это же за секунду?
За секунду ты будешь своих извещать.
А мине все важно, и бумага, и пыль на ней и чернила.
Чернила? Какие нафиг чернила? Уже лет тридцать все на принтере печатают.
Сталин сделал такой взгляд…
Когда кролика уже почти начали есть, но у него вроде бы как еще есть шанс изменить ситуацию.
Ну помните, как в детстве, на ниточке, на сопельках…
Поэтому руки мои безропотно потянулись к списку Сталина.
Вот и чудно – отрезал он.
Все, я устал. Сталин демонстративно повернулся ко мне спиной, став в свою исполинскую позу.
Мне ничего не оставалось, как медленно тенью уползти в приоткрытую дверь.
Когда я дошел до ординаторской, мимо желтой комнаты, я развернул список Сталина.
И здесь была уже совершенно другая история.
В отличии от той глыбы, которая была в палате, я обнаружил нерешительность, сомнения и в общем то как итог одиночество Сталина.
Листочек был аккуратно сложен в четверо, и уже видимо сотни раз, поскольку края стали круглыми, а в центре листка, в местах где он был согнут уже появились дыры.
Там было всего несколько имен, почти все с комментариями.
Некоторые