знал от их младших сыновей, которые обучались в нашей Академии.
Все еще с усилием фокусируя зрение, я обвел глазами свою, не отягощенную излишком мебели, комнатку – лишь кровать, маленький кривой стол для занятий и пара табуретов, на одном из которых уже стоял большой медный таз для умывания, а кувшин с водой призывно покачивался в крепких кряжистых руках слуги.
Артос был ниже меня на полторы головы, но в плечах шире раза в два. Не смотря на уже преклонный возраст, Артос был настолько могуч, что подковы, гнувшиеся в его руках, казались просто толстыми кусками кожи. Длинные темно-рыжие волосы без единого вкраплений седины, как обычно были стянуты на затылке в тугой пучок толстым кожаным шнуром. Такого же цвета густая борода опрятно расположилась на выпуклой мощной груди закрывая ее до середины. На лице борода сливалась единым монолитом с усами, над которыми гордо навис широкий мясистый нос со следами неоднократных переломов. Красивым в этом лице можно было назвать лишь темно-зеленые глаза, которые поблескивали под защитой крепких, как горные хребты, надбровных дуг и кустистых бровей.
– Артос, ты вообще спишь когда-нибудь? – промямлил я еле ворочая опушим языком.
Мало того, что он выглядел в такую рань невероятно опрятно и бодро, так уже и был во всеоружии – кольчуга почти до колен с разрезами по бокам, сапоги грубой кожи на толстенной подошве. На перевязи висел его меч, широкий и короткий, таким, при определенной сноровке, и дрова можно было бы порубить. Вообще вся эта амуниция вышла из употребления с десяток лет назад, если не больше, и стала символом грубятины и отсталости.
– Не волнуйся – сплю! И даже больше чем положено. Этот город слишком изнеживает человека и воин здесь превращается в отвратительного щеголя и тряпку!
– Это камень в мой огород? – подошел я к нему пошатываясь.
Струи холодной воды потекли на мои ладони и я размазал влагу по лицу.
– Это не камень, это булыжник, – проворчал Артос себе в усы, и еще тише добавил, – отец твой другим был.
– Каким? – удивился я, – Ты же всегда говорил, что мы с отцом очень похожи?
Старик еще несколько раз плеснул мне воды в сложенные ладошки. Затем я с удовольствием подставил под струю шею и бодрящий холодный ручеёк растекся по спине и затылку, потек по лицу, попадая в глаза и нос, заставляя меня фыркать и отплевываться. Постепенно свежесть проникла через все мельчайшие клеточки кожи и оживила меня. В голове наконец-то прояснилось и я был готов прожить еще один день.
– Так каким был мой отец? С чего это мы вдруг стали с ним не похожи с сегодняшнего дня?
Артос подал мне свежее полотенце и неспешно присел на свободный табурет, который тут же принялся со скрипом молить о пощаде.
– Внешне – ты сущий слепок со своего отца. У тебя его глаза, фигура, сила и стать. Тут не поспоришь, всякий, кто знает род Балионов, тут же определит твою породу, но… – Артос положил ладони на колени и опустил голову.
– Что, но? – спросил я, не сумев