что она убралась по своим делам, я остановилась и развернулась к Колин.
– Ты слышала, что она сказала. Если решишь, что тебе нужен другой часовщик, я пойму.
Колин одарила меня беспечной улыбкой.
– Я решила, что мы нашли себе правильную девчонку.
С этими словами она прижала мне ко рту платок, и эфир быстро сделал свое дело.
В себя я пришла в старом бревенчатом доме. Надо мной нависали четыре физиономии.
– Мы сильно извиняемся за эфир, мисс. Но в нашем деле лучше перебдеть, чем недобдеть.
Это Жозефина Фолкс, я ее узнала. Ростом она была выше других, а волосы носила заплетенными в массу самых разных косичек. На предплечье все еще красовалось рабское клеймо.
– Ч-ч-че за работа? – Я с усилием приподнялась на локтях. Во рту стояла многолетняя засуха, язык заплетался.
Фадва Шадид выступила из теней и непринужденно приставила пистолет мне к виску. Желудок у меня стянуло, как корсет в воскресенье по дороге в церковь.
– Погоди. Сначала мы должны убедиться, что ты та, за кого себя выдаешь. Между нами секретов нет.
Самые простые слова у нее в устах звучали, как кудреватый дамский почерк на веленевой бумаге. Шарф полностью покрывал ее голову, а глаза были громадные и прянично-карие.
– Я из Нового Ханаана. Была Верующей. Ма померла от лихорадки, а Па сторчался на Мачке. Делать мне там было нечего – если только не мечтаешь всю жизнь нянчить спиногрызов и месить хлеб из овсяного цвета. Для бабской работы я не очень-то гожусь. – Кажется, я говорила слишком торопливо. – Это все, что я могу сказать. Если вы хотите меня пристрелить, сейчас самое время.
Мастер Кроуфорд мне как-то говорил, что время – величина не постоянная, а, наоборот, относительная. Поняла смысл его слов я только сейчас. Те несколько секунд, пока я таращилась на Колин Фини и гадала, какой приказ она сейчас отдаст Фадве, показались мне долгими часами. Где-то через неделю Колин взмахом руки отпустила Фадву. Кожа перестала чувствовать холодный металл.
– Ты мне нравишься, Адди Джонс, – сказала Колин, расплываясь в улыбке.
– Какое, черт его разбери, облегчение, – буркнула я, разом выпуская весь скопившийся в легких воздух.
Мне дали воды.
– Давай я покажу, зачем мы тебя сюда затащили. Ты все еще можешь отказаться. Только понимай: если согласишься, станешь одной из нас. Обратного пути не будет.
– Как я уже говорила, обратно мне возвращаться особо не к чему, мэм.
Меня отвели в сарай, где стоял маленький верстак с конторской лампой на нем. Колин открыла ящик и вытащила на свет обитую бархатом коробочку. Внутри обнаружился самый затейливый хронометр, какой я только в жизни видела. Циферблат раза в два больше обычного. Вместо ремешка – серебряный браслет, чем-то напоминающий паука. Колин показала, как он защелкивается на руке. Сбоку от циферблата я разглядела петельку – ага, значит, открывается, как медальон.
– Это Энигматический Темпорально-Приостановительный Аппарат, – представила его Колин.
– Что он делает?
–