ранее, а именно – тот продал душу за смерть своего назойливого врага. Художник в красках рассказал о том, о чём делился с ним его товарищ, ведь тот крайне гордился призванным существом, клялся, что монстр поистине существовал, что преследовал по пятам намеченную цель наяву и в кошмарах, и когда всё же наигрался с жертвой, как наигрался бы кот с мышью, только тогда предал мучительной казни. Гость упомянул и о странном течении времени – то, о чём сам Августин сказать ранее позабыл.
«Пусть и описывает в общих чертах, но совпадений слишком много, да и про время я ему точно не говорил… Только почему он рассказывает обо всём настолько сухо?» – подумал Августин.
Вслух же спросил:
– А как я могу связаться с вашим другом?
– Боюсь, это невозможно, он умер этой зимой, – заключил гость скорее удивлённым, чем опечаленным голосом.
Августин открыл было рот, чтобы спросить что-то ещё, но тут же его закрыл. В голове было пусто, тело словно окаменело, и он посмотрел на всех потемневшими глазами. От этого обреченного взгляда, художнику стало не по себе, и он сделал глоток чая, Анна же, казалось, вовсе не следила за ходом беседы, переписываясь с кем-то в телефоне.
– А вы… Знаете, кто вас проклял? – спросил Антон.
В ответ мужчина лишь покачал головой.
– И как же мне избавиться от этого?
– «Избавиться»? – мужчина задумался. – Когда мы с другом пили и он рассказывал о том, что сделал, то упомянул, что договор с демонами безвозвратен, что итог всегда один. Согласно заключённому с человеком договору, демон исполнит поручение – устранит указанную цель, утащит в ад. После того как продавший свою душу человек умрёт, сущность заберет в ад и его, но после его естественной смерти.
– Неужели нет никаких способов уничтожить это существо? Неужели оно всё равно придёт за мной?
– Мне жаль, но это всё, что я знаю.
– Как же это всё бессмысленно, – заключил Августин. – Я не святой, но могу заверить, что в мире не найдётся человека, ненавидящего меня настолько сильно.
– А я, значит, не в счёт? – девушка выключила телефон и попыталась разрядить обстановку, но не вышло.
«По крайней мере твоя новая подружка, будь она здесь, с радостью бы обвинила меня», – подумала Анна.
«Не понимаю, ничего не понимаю. Значит, я скоро умру и этого не изменить?» – Августин схватился за голову и, покачиваясь на стуле, как маятник, смотрел на кружку с нетронутым чаем, вслух приговаривая непонятные слова. – Неужели… Невозможно! Это она… мстит мне… – твердил он, морщась.
Гость не знал, что сказать, он ждал, когда заговорят с ним, но этого не происходило, поэтому он резко встал со стула и обратился к девушке:
– Пожалуй, закончим на этом, я и так сказал слишком много, всё-таки теперь я набожный человек, не пристало мне вспоминать о грешниках.
Анна выразительно подняла широкие брови и позволила очевидному для неё, но так и не произнесённому вслух комментарию повиснуть в воздухе.
– Подождите, – Августин словно