конкретнее, гражданин Муханов. Что я не так написал?
– Вы написали с моих слов, что я взял доску с целью защиты Геннадия Зенина, потом от себя приписали, что я умышленно ударил по голове этого…
– Соколова.
– По-вашему получается, что я взял доску с целью защиты Зенина, а Соколова умышленно ударил по голове. Как это так? Никакого злого умысла у меня не было. И по голове я случайно ему попал, потому что он крутился на Зенине.
Следователь завозился на стуле и, глядя куда-то вверх, сказал:
– Напишите в конце, что с этой строчкой не согласны.
– Но на суде не будут читать то, что написано ниже показаний. Они прочитают и запомнят, что я умышленно ударил Соколова доской по голове, после чего он умер.
Максим понял, что с Охотенко надо держать ухо востро. Тот немигающе уставился на Муханова.
– Вы что, отказываетесь протокол подписывать?
– Я не буду подписывать то, чего не говорил.
– Вы как ведёте себя? Вы же невинного человека убили.
– Не я, а он убивал человека.
– Не сваливайте вину на покойника.
Понимая, что следователь занял обвинительную позицию и доказывать ему что-либо бесполезно, Максим встал и, глядя на агрессивного милиционера, категорично заявил:
– Я отказываюсь от вас как от следователя, потому что вы предвзято подходите к этому делу.
– А-а! – фальцетом выкрикнул старший лейтенант. – Со мной даже рецидивисты так не разговаривали. Я тебя в камеру отправлю.
– Отправляйте, но подписывать вашу туфту я не буду. Дайте мне бумагу, я сам всё напишу.
Следователь по внутренней связи позвонил кому-то и попросил отправить задержанного в камеру. Вскоре вошёл младший сержант и повёл Максима в КПЗ. Спустившись на первый этаж, Максим уже через минуту оказался в камере – это была каморка, примерно два с половиной метра в длину и два в ширину. Налево у двери стоял бачок, из каких в столовой обычно разливают супы; здесь это называлось парашей. В камере был слабый свет от маленькой лампочки, висевшей над дверью. На деревянных нарах сидел мужчина лет тридцати пяти, который после знакомства объяснил, что на рынке он вытащил из сумочки одной дамы кошелёк, а это случайно засёк уличный торговец и схватил воришку. Оказалось, карманник уже три раза побывал в местах не столь отдалённых и взялся учить новичка, как правильно вести себя в тюрьме. Разговор пришлось прервать – Максима повели в пустую комнату, куда через минуту вошёл Охотенко.
– Пиши сам показания, – недовольно прогундосил он. И, бросив на стол чистые листы, вышел.
Максим сел за стол и начал описывать вчерашнее событие. А поскольку любил писать сочинения, то написал таким красочным языком, что получилось нечто вроде рассказа. Не забыл он описать и своё внутреннее состояние, и что побудило его взять доску, а потом ударить нападавших. Прочитав своё «творение», улыбнулся: «Меня не сажать надо, а как минимум вручить похвальную грамоту». Посидев ещё чуток на пластиковом табурете, Максим подошёл к двери и два раза стукнул