дребезжащий сейчас на потёртой крышке письменного стола, таит в себе что-то непоправимое.
– Лизонька, ты только, пожалуйста, не волнуйся. Ничего страшного не случилось… – мама замолкает, подбирая нужные слова, – просто Паши до сих пор нет дома.
Голос матери необычайно тускл. «Из-за отсутствия интонаций», – машинально отмечает Лиза.
Она опускается на край стола. Прижимает к уху телефонную трубку и молчит.
– К шести он не вернулся. Мы забеспокоились. В школе сообщили, что ушёл после занятий вместе со всеми. Ваш телефон не отвечал, поэтому поехали на квартиру. Думали, может, он домой вернулся, – мама продолжает говорить всё тем же бесцветным голосом.
«Чтобы не выдать смятение», – понимает Лиза. Ей хочется заткнуть уши и перекрутить минувший день назад, как магнитофонную ленту в старом кассетнике, но она делает над собой усилие. «Всё хорошо, – говорит она себе, – возьми себя в руки. Пашка просто задержался у друзей».
– Кому звонили?
– Да всем: и Денису, и Славику, но ребята давно дома. Видели, как Паша сел в автобус сразу после занятий, – Лиза слышит, как вибрирует от сдерживаемых слёз голос матери.
– А в милицию? – переспрашивает она, удивляясь, как буднично звучит фраза, будто она интересуется, сходил ли Пашка за хлебом.
– Заявление там не принимают. Говорят, нужно по месту прописки и обязательно от родителей.
В районном отделении милиции на её звонок реагируют сразу:
– Оперативный дежурный Петриченко слушает.
Бодрый и доброжелательный голос представителя власти вселяет надежду, что такие мелкие недоразумения в их ведомстве разрешаются легко и быстро, играючи.
– Я хочу сделать заявление о пропаже сына.
– Когда пропал? – осведомляется дежурный.
– Сегодня. Ребёнок не вернулся из школы.
– Так рано ещё. Обращайтесь через три дня.
Лиза отчётливо слышит зевок и невнятное бормотание на другом конце провода.
– Вы меня не поняли? Какие три дня?! Я же чётко сказала: пропал ребёнок.
– Ну почему сразу «пропал»? Лет сколько?
– Скоро двенадцать. Через месяц исполнится.
– Подросток значит. Ну и что же Вы, гражданка, панику поднимаете? Тусуется где-то ваш ребёнок, с дружками гуляет.
– Вы примете у меня заявление?
– Я Вам объяснил русским языком: только через три дня! – В голосе сквозит раздражение.
– Послушайте, дежурный Петриченко, исчез несовершеннолетний. Что по этому поводу говорят ваши инструкции?
– Приходите завтра утром. Заявление в письменном виде.
– А сегодня?
– А сегодня уже и есть завтра. Вы на часы посмотрите, – хохочет он, довольный каламбуром.
Звонок обрывается.
Лиза растерянно слушает короткие гудки. «Бесчувственный чурбан», – заключает она, швыряя трубку.
На часах без четверти два. «Из центральной диспетчерской «скорой помощи» сообщат сразу, если, не дай бог, что-то», – думает Лиза, но на