и с похмельем. Я ему не нянька! – ответила я.
– Вся твоя беда в том, что ты не ухаживаешь за мужем! Нельзя бросать мужчин на самотёк! Он должен знать, что нужен тебе любой! – мама в последнее время ударилась в гиперопеку.
– Мам, давай не будем ругаться. Как папа? – постаралась я отвлечь её.
– Папа твой – упрямый баран! Он уже вполне может досрочно выйти на пенсию и бросить работу. Скажи ты ему! Он меня не слушает! А Ярик приезжал, так и вовсе стал на сторону отца! – мама легко переключилась на другую тему.
– Ну если мой серьёзный старший брат так считает, то, похоже, что отцу действительно лучше ещё немного поработать? – спросила я, проходя в комнату и здороваясь с отцом.
– Тем более что я не кирпичи таскаю, а лекции читаю. И с молодёжью рядом свой возраст воспринимается легче, – вклинился в наш разговор отец.
Шестьдесят три года, а ума нет! – вынесла свой вердикт мама и ушла на кухню шуршать чайником.
Мама раньше тоже преподавала в университете вместе с отцом, но вот уже чуть больше года, как она вышла на пенсию и мечтала вместе с папой жить на даче в Савелово. И всячески продавливала эту тему.
Очень ей хотелось простой деревенской жизни, которую она не знала и не представляла всех трудностей.
Пока ужинали, пока делились новостями, и я была занята разговорами с родителями, мысли о муже не беспокоили меня, и я вроде совсем успокоилась.
Но стоило лечь на свою знакомую детскую кровать, укутаться своим пледом и уткнуться носом в подушку, что пахнет домом и мамой, как на меня хлынули потоком недавние переживания.
Водопадом.
Ревность, непонимание, обида, горечь разочарования, облегчение при виде Бориса и обида на слова Антона.
Я так и не поняла: они напились вместе? Отчего тогда Борька более трезв? Или у него сказывается опыт и, так сказать, стаж пьянства? С чего вообще, зачем нужно было так пить?
Это так не похоже на моего мужа.
А что ещё я не знаю о нём?
Как же счастливо я прожила свои семейные годы! Знать не знала ни о каких сомнениях. В любви и доверии.
А теперь доверие уходило из нашей жизни, словно вода в сухой песок.
Я даже рада, что попросила Бориса уволить эту Оксану. Пусть я выгляжу как самодура. Плевать.
Уснула я только под утро. Забылась тревожным коротким сном.
Разбудил меня Антон.
Он сидел рядом со мной на моей кровати. Рядом с подушкой лежали ароматные цветы. Нежно-сиреневые ирисы с яркими жёлтыми сердцевинами тонко и нежно пахли весной.
Стоило мне зашевелиться и открыть глаза, как муж взял мою руку и прижал к своему лицу.
Антон смотрел на меня сквозь мои пальцы так, словно я его сокровище.
– Прости меня! – тихо попросил он.
– За что? – также тихо шепнула я.
– За резкость и за пьянку. За то, что совсем закрутился со своей работой, – он поцеловал нежно мои пальцы.
– Работа – это важно – пробормотала я, гладя кончиками пальцев его лицо. Обводя контур скул. Трогая свежевыбритые щёки.
– Я