нервно говорили они, еще сильнее прижимая к себе детей и трусливо оглядываясь по сторонам. Теперь им везде чудились пауки.
– С час ли… – устало проговорил Остарион. – Мешок ее здесь?
– Нет, не здесь… видимо, с ним и ушла, – осмотревшись, доложили дозорные. Остарион не позволил себе выругать их – нобилиллы могли уйти незамеченными даже от своих. Все устали, а дозорные сменялись редко. Все нобилиллы выглядели испуганными и настороженными, но пауков рядом не было, это точно. Тогда бы не обошлось одной жертвой.
– Посмотрите, сколько провизии пропало. А заодно сделаем привал, на этой поляне можно провести ночь. Выставить дозорных на деревьях, – приказал Остарион. Он отнес свои мешки в общую кучу и помог накрыть их еловыми ветками на случай дождя.
– Мы вернемся за ней? – спокойно спросил Кип, оглядываясь.
– Смысл? – Остарион пожал плечами. – Если она решила уйти, чтобы умереть в лесу – это ее желание, и я не вправе останавливать ее.
Кип вздрогнул, но промолчал. Остарион заметил, что его друг хотел ему возразить и лучше бы он это сделал. Но Кип лишь вздохнул и сел рядом с ним.
Остарион лежал на земле и пытался отдохнуть. Он отдал свой плед и подстилку раненым, необходимо, чтобы как можно больше нобилиллов выжило. Кип сидел возле него, и с грустью поглядывал на собратьев и сестер, съежившихся под драными одеялами. Кип молча перебирал в руках листья и вздыхал, но через минуту уже встал и начал ходить взад вперед:
– У нее был ребенок. Я слышал краем уха, как старухи обругивали ее за то, что она оставила его там, – заметил Кип, разворачивая мешок с припасами. Он достал кусок плесневелого хлеба, испеченного из трав и, немного пожевав его, выплюнул в пожухлую траву.
– Она оставила там ребенка!? – Остарион приподнялся на локте. Новость его ошарашила. Каждый нобилилл сейчас на счету, нельзя, чтобы их отряд распадался на куски из—за чьей—то глупости!
– Да. Она побоялась того, что он умрет у нее на руках, и оставила. А потом промолвилась об этом или заметил кто, народ у нас остроглазый, – почти улыбнулся Кип, прожевывая болотный лист, но Остарион увидел, как напряжены были его мышцы. – Ну и гадость эта трава! – огорченно сказал он, снова выплевывая зелено—серый комок листа. – В Бездну, уж лучше голодать!
– Ребенка попробуй не заметить, – мрачно сказал Остарион, пропустив мимо ушей сетования Кипа на еду. Другой у них не было. – Они частенько орут, чтобы их заметили. Ладно, не нам теперь решать ее судьбу. Выберется – значит, боги ей благоволят. Не выберется – что ж, боги жестоки.
Через пару дней на земле стал проступать красный песок, который ветер занес еще давно, и сквозь него уже росли крепкие деревца. Они были уже близко. Теперь даже старой паутины не было, ничего, что могло бы указать на пауков. Их здесь не было. Солнце уже вовсю освещало путь нобилиллов, а теплый ветер приятно согревал. Где—то распускались цветы, летали мелкие мошки, да и воздух был в разы лучше. Это был край Черного леса на границе с