или государства.
Наконец, мы подошли к третьему постулату: обсудив свободу воли и волю к смыслу, обратимся к собственно понятию смысла.
Хотя ни один логотерапевт не прописывает смысл, он вполне может его описать. Под этим я подразумеваю описание того, что происходит с человеком, когда он переживает что-то значимое, без применения к таким переживаниям какой-либо предвзятой схемы интерпретации. Короче говоря, наша задача – в том, чтобы феноменологически исследовать непосредственные данные реального жизненного опыта. Феноменологическим путем логотерапевт способен раздвигать и расширять поле зрения своего пациента в контексте значений и ценностей, увеличивая его до критических размеров. С ростом осознания может наконец выясниться, что жизнь никогда не теряет смысла и сохраняет его до самого последнего момента. Как показывает нам феноменологический анализ, это связано с тем, что человек находит смысл жизни не только в своих поступках, работе и творчестве, но и в собственных переживаниях, сталкиваясь с истинным, хорошим и прекрасным в мире, и последнее, но не менее важное – во встречах с другими людьми, обладающими неповторимыми качествами. Принять другого человека в его уникальности – значит полюбить его. Но даже в ситуации, когда человек лишен творческой силы и восприимчивости, он все равно способен обрести смысл жизни. Перед лицом непримиримой судьбы, в безвыходном положении, ему дается последняя возможность осуществить смысл – осознать наивысшую ценность, исполненную, пожалуй, наиболее глубокого значения, – и в этом суть страдания[34].
Давайте подытожим. Можно наполнить жизнь смыслом тремя способами: во-первых, через то, что мы даем жизни (созидательную работу, творчество); во-вторых, через то, что мы берем от мира (ценности переживания); и, в-третьих, через отношение к участи, которую мы не можем изменить (неизлечимая болезнь, неоперабельный рак и т. п.). Как бы то ни было, человек не избавлен от столкновения с жизненными обстоятельствами, которые я называю трагической триадой бытия, а именно болью, смертью и виной. Под болью я подразумеваю страдание, под другими составляющими – двойственный факт человеческой смертности и неизбежности ошибок.
В подчеркивании этих трагических сторон жизни нет ничего чрезмерного, как на первый взгляд кажется. Так, боязнь старения и смерти широко распространена в современной культуре. Эдит Вайскопф-Джоэлсон, профессор психологии Университета Дьюка, полагает, что логотерапия способна помочь в противодействии этим особенно частым страхам американцев. Собственно, я утверждаю – и таков основной принцип логотерапии, – что бренность жизни ни в малейшей степени не умаляет ее значимости. То же самое относится и к человеческим ошибкам. Так что ни к чему усиливать эскапизм наших пациентов перед лицом трагической триады существования.
А теперь ненадолго вернемся