своему дружочку.
Саша пришёл где-то через полчаса, и сегодня он не был избит, что уже её порадовало.
– Как дела в школе? – спросила она.
– Нормально, – вежливо и коротко ответил он.
Так и поговорили. И вскоре настало время снова посетить соседку и её сына, потому что пришёл участковый.
Корякинцев был мужчиной низким, крепко сбитым. Лицо его, с опухшими веками, выдавало в нём человека, который мало спит. Виски его уже тронула седина. На правой руке поблёскивало обручальное кольцо, а в левой он держал потёртую некогда чёрную папку. Он оглядывал квартиру Маргариты Львовны без особого внимания, казалось, слушая вполуха. Возможно, он даже думал о чём-то своём: надо менять обои или проверить дневник у дочери, а то она будто совсем забросила учёбу. Да ещё и стучит что-то под капотом у его «короллы».
– Я Вас понял, Юлия Викторовна, – сказал он, когда она объяснила всю ситуацию, развернувшуюся вокруг квартиры Котовых. – Что же, Маргарита Львовна, пойдёмте до вашей соседки. Посмотрим, что там за фрукт. Или фруктесса. Вроде теперь так их надо называть. С суффиксами. Вы понимаете, о чём я пытаюсь сказать?
Юля медленно кивнула.
Сначала дверь никто не открывал. Но шум оттуда слышался, да и музыка бунчала. Хозяйка точно была дома. Маргарита Львовна очень нервничала и смотрела на Юлю с какой-то безумной надеждой.
– Мдаааа-а, – протянул многозначительно Корякинцев. – Поселилась же она мне на голову. Тьфу ты, прорва! Жили же тут раньше такие милые люди… Открывайте! Участковый Вас беспокоит!
Он переключился с звонка и принялся стучать кулаком по двери. Удары гулко отдавались эхом в подъезд. Но музыка затихла – наверняка услышала. И действительно: немного позже замок в двери захрустел, и дверь открылась.
Сейчас бунтарка была одета в большую мужскую рубаху серого цвета – явно не по размеру. И чёрные узкие трусы – больше ничего. Зелёные взлохмаченные волосы отвлекали внимание и от них, и от белых тонких ног. Лицо её не было заспанным – маленькие глазёнки жёстко впивались в Корякинцева.
Юля невольно подумала, что мужские рубахи надевают на себя только конченые извращенки, которым нравится, когда их считают за вещь, обладают ими. И помечают таким образом.
– Чего надо? – рявкнула она так, что у Юли даже дыхание сбилось. Ух, какова гарпия! И откуда у неё столько ненависти.
– Участковый Корякинцев. Жалуются на Вас соседи. Жизни им не даёте.
– Ха, семейка бандитов! – отозвалась она насмещливо, скрестив руки под почти отсутствующей грудью. – Он убивал людей!
Корякинцев немного помолчал, вероятно, подбирая выражения помягче.
– Он исполнял воинский долг, – сказал просто участковый. – Чтобы Вы тут могли двери краской обливать, волосы красить и наркоманить по клубам, спя с каждым встречным?
Девица опешила.
– Предъявите ваши документы, гражданочка. Немедленно.
Внезапная отповедь подействовала на «гражданочку» чрезмерно отрезвляюще, что та подчинилась и принесла паспорт.
– Иванова