но ничего, справимся. Иди, Тихомир. Без тебя справимся. И мать забирай, нечего отвлекать нас.
– Никуда я не пойду! – возмутилась женщина. – При мне лечи!
– Тихомир, выйди, – приказала мама, даже не глядя на парня. Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, мама заговорила вновь, смотря в глаза гостье. – Ты хочешь без мужа остаться, поддавшись глупой ревности? А ну как лечить откажусь, а? Успеет сын до города за лекарем съездить? Меня оскорбляешь, и дочь мою. Не потерплю такого! А если вздумаешь языком трепать по деревне, я всем расскажу, сколько ты приходила ко мне плод изгонять. Сколько Ратибор дочку просит, а? Уже почитай лет пять, и вот все пять лет бегаешь ко мне “Помоги, бабушка Веся”!
Женщина поджала губы и встала из-за стола.
– Уйду я, но видят всевышние…
– Уходи, Авдотья, – с нажимом произнесла мама. – И смотри мне, не болтай лишнего, а то знаю я тебя.
Женщина вышла, а мама покачала головой.
– Плохо это. Не думаю, что на Авдотью сильно мои слова подействовали. Слухи гулять начнут всё равно. Но что уж теперь. Давай лечить.
– Что надо делать? – тихо спросила я, решив ничего не говорить о вредной гостье.
– Спирт в сундуке достань, налей в чашку немного. Там иглу прополоскай, да нитку замочи. Ох, лоб горячий, как бы заражения не было.
Женщина покачала головой и подошла к полке с пузырьками. Постояв около него, мама выбрала один и откупорила крышку. Я же занялась иглой.
– Смотри и запоминай, что я делаю, – пробормотала мама, подходя ко мне. – Руки всегда спиртом протирай. Или крепким алкоголем, если спирта нет. Так ты убьёшь микробы, которые можешь занести в кровь. Я бы и рану спиртом полила, но боюсь Ратибор боли не выдержит. Так что спиртом только края раны, а вот настойка календулы справится должна. Шить-то умеешь?
– Вещи умею, а человека никогда, – растерялась я. Меня и так уже мутить начало от вида и запаха крови, успокаивало лишь то, что мужчина живой.
– Бледная ты какая-то, – фыркнула мама. – Привыкай, такое тут часто. Да и человека шить не на много сложнее, чем платье штопать. Втыкай иглу, да втыкай. А о человеке и о том, что боль причиняешь, не думай. Смерть хуже небольшого шва.
Мама вытащила из печи воду, которая ещё была горячей, и налила в таз. В сундуке взяла чистые тряпочку, и, смачивая лоскут ткани, начала промывать рану.
– Не всё так уж и страшно, – удовлетворенно заметила мама. – И чего сразу сознание терять? Слабые мужики, ой слабые! А ты ворон не считай, а запоминай!
Я внимательно следила, что делает травница. Это было похоже на стандартную операцию в больнице.
Смочив лоскут спиртом, мама обтёрла края кровоточащей раны и нахмурилась.
– Кровь остановить надо бы, не прекращается. Ну-ка, дай ремень из сундука.
Я передала широкую полоску кожи.
– Смотри, перевязывать надо над раной, да так, чтобы артерию перетянуть. Видишь? Кровь хоть и сочится, но уже не так сильно. Только теперь стоит поторопиться, нехорошо это, без крови ногу оставлять.
Протерев края раны спиртом ещё раз, мама щедро ливнула внутрь настойку