как же Воронин?
Это – другое. Реверанс в сторону её эстетического "perfect". Пусть Воронину не обломится. Он всë равно не оценит уникальности.
Дина медленно идëт с подносом, столики заняты. Пустых нет. На неё недоброжелательно поглядывают, намекая, что присоединяться не стоит. кто-то демонстративно переставляет на пустой стул сумку, кто-то задвигает его.
Да-а-а… У нас так.
А в самом конце столик для "черни". Но и "чернь" у нас не сказать, что доброжелательная. Поэтому, многие девочки из "люмпена" кушают в диетическом зале. Там свободнее.
Неожиданно Воронин отодвигает пустой стул, перекрывая Царëвой проход.
– Присаживайся.
Черт!
Отказываюсь от намерения сесть за сдвинутые столики кикеров в углу. И сажусь третьим к Царевой и Воронину.
– Приятного аппетита.
– Дагер, Du störst mich(ты мне мешаешь) .
– Das Leben ist keine leichte Sache (жизнь непростая штука), Паша, – нахально улыбаюсь ему я.
– Если вы думаете, что это выглядит достойнее, чем шептаться при мне, спешу вас огорчить, полиглоты. Такой же махровый моветон!
Да. Царëва не Ася, еë не смутишь. Но в целом, она, конечно же, права! Махровее некуда.
– Ты забыла кое-что, – перевожу тему.
Ставлю ей на поднос соус с зеленью и пиалу с сухариками.
– Оу…
– "Спасибо, Рафаэль, ты так любезен! " – играю ей бровями.
– А это "желание" или акт доброй воли? – уточняет она, пытливо прищуриваясь.
А я не знаю!
Порыв был мой, оправдание его – желание, загаданное Асей.
– Так "спасибо" или не "спасибо"?
– Сложно сказать, – честно признаюсь я.
– Тогда и я повременю.
Нюхает сухари, так словно это французские брендовые духи или коллекционное вино, и она хочет разложить букет на детали. Высыпает сухарики в суп. Перемешивает. Съедает ложку.
– Мммм! – закатывает от удовольствия глаза. И таким же елейным кайфующим голосом добавляет:
– Как же я вас всех ненавижу!
– Что? – удивленно смеется Воронин. – Кого это – всех?
– Всех, кто может есть всë, что ему захочется.
– Красота требует жертв? – оглядывает её Воронин.
– Скорее – спорт.
Задумавшись, наблюдаю, как она съедает несколько ложек бульона, игнорируя сухарики. И со вздохом сожаления отодвигает от себя чашку. Из салата съедает креветки и зелень, аккуратно соскребая сверху вилкой соус, сухарики и сыр в сторону.
Облизываясь, довольно откидывается на спинку.
– В соседнем зале лайт-фитнес меню, – подсказываю я. – Всë обезжирено, везде сахарозаменитель.
– А я не хочу лайт-фитнес. Я хочу человеческой еды!
– Три ложки?
– Хотя бы.
Динка бледная, скуластая, глаза горят и капельку слезятся, как у лани. Такая "модельная" внеха сейчас в тренде, в минус от нормы веса. И за ней гонятся девушки, накачивая гелем скулы и удаляя комки Биша.
Но… Я ловлю себя на ощущении, что мне хочется накормить еë, а не любоваться на изможденное лицо. Внутри рождается предвкушение от какого-то совершенно нового чувства, связанного