моей магистерской, фактически обвинив меня в плагиате – вернее, в том, что я написала текст под диктовку научного руководителя. Ульвен объяснил мне в весьма доверительном разговоре, что Лори отчаянно ревновала меня к нему (у них в ранней юности был неудачный роман!) и считала «магистра Цветанову-Флорес» его креатурой и бледной посредственностью. Сильно спорить не буду: ученый я – так себе, предпочитаю не строить мудреных концепций, довольствуюсь прагматическими материями. Однако мой профессионализм – вне сомнений. Как переводчик-синхронист я долгое время считалась вне конкуренции (сейчас не рискну состязаться с молодежью: давно не практиковалась). В педагогике мне удалось внедрить собственный метод. Мысли, приемы, стиль изложения в моих опубликованных текстах – оригинальные, их не спутаешь с незабвенной манерой Ульвена…
Ладно, я отвлеклась.
«Мариассоль! – окликнула я. – Будь добра, заходи! Открыто! У нас вечеринка в честь моего дня рождения!»
Девочка нерешительно проскользнула во двор и, кажется, пробормотала что-то насчет мамы и папы, которые начнут беспокоиться… Но соблазн оказался слишком велик.
Мариассоль – позднее и единственное дитя, появившееся на свет в искусственной биоматке. Из-за почтенного возраста Лори была не в состоянии выносить дочку сама. Первого ребенка они потеряли почти накануне родов, и Лори уже тогда была не вполне молода. Вероятно, она боялась, что Альф, который младше жены на одиннадцать лет, со временем бросит ее, если она состарится, а детей у них так и не будет. Однако честолюбивая Лори сначала поработала ректором Тиамуна, затем добилась избрания на эту должность Альфа, и лишь после этого занялась решением репродуктивных проблем.
Супруги страшно тряслись над столь трудно доставшейся дочкой, никуда ее не пускали, не позволяли безнадзорно слоняться по улице и дружить с кем попало… Но Мариассоль уже не малолетний ребенок, а подросток. Тоненькая, грациозная, черноглазая, волосы – каштановые с рыжиной. Альф – блондин, почти альбинос, а у Лори в роду кого только не было, включая китайцев, японцев и итальянцев…
«Позвони своей маме, – предложила я. – Или, лучше, я сама позвоню».
Набрав код Лори, я первым делом осведомилась, не мешает ли ей шум из нашего сада. «Нет, – сказала она. – Мои окна выходят во двор, там почти ничего не слышно». Я вежливо пригласила ее и Альфа присоединиться к празднику, но Альф занимался с магистрантами в Тиамуне, а Лори, якобы, страдала мигренью – потому она и разрешила Мариассоль прогуляться одной вдоль по улице, от сквера с фонтаном на перекрестке до выхода на набережную Виссаны, где есть обзорная площадка и киоск с тагманскими лакомствами.
Я клятвенно обещала, что мы проводим Мариассоль до двери их дома, и Лори милостиво согласилась: «Да, пусть немного повеселится».
Танцы, затеянные неутомимым Сезаром, достигли почти карнавального буйства. Дети вертелись и прыгали, гримасничая и чуть ли не кувыркаясь. Пары сложились сами собой: Фиона и Диана – с Максом