И внешность… она моя копия. Взять мои детские фотки, так нас практически не отличить.
К счастью, от матери ей ничего не досталось.
– Я когда деньги просила, хитрила, – по лицу малышки пробегает тень. – Просила, чтобы мне прислали папу, вместо подаяний. Я знала, что у меня сильный и смелый папа, и он непременно заберет меня от тех плохих дядей, и той страшной тети. А когда засыпала, я видела, тебя, – вздыхает, тяжело, слишком по-взрослому. – Только у тебя вместо лица было белое пятно. Ты звал меня, а я кричала в ответ, но ты не слышал… – по щеке катится одинокая слезинка. – А иногда я видела тебя в огромном поле, ты все бегал и бегал там, искал меня, а я стояла совсем рядом… но почему-то не могла пошевелиться, не могла крикнуть. Но я знала, что когда-то ты меня найдешь… – всхлипывает и смотрит на меня так открыто, искренне…
Сердце разрывается. Душу щемит. Сколько маленькой и хрупкой девочке пришлось пережить! Ненавижу себя! Почему раньше не нашел?! Не оградил! Нет мне прощения!
Попадись они мне сейчас, эти ничтожные, беспринципные существа, голыми руками бы разорвал. Перед глазами мелькают кадры расправы. Только это ничего не меняет. Не вернет Надежде утраченные годы жизни. Не сотрет ее страдания.
– Все в прошлом, моя маленькая, – бережно прижимаю дочь к себе. – Папа всегда будет с тобой рядом, – голос срывается.
Дочь пробуждает давно забытые эмоции.
Малышка слегка обнимает меня здоровой ручкой. Прижимается к груди. Какое это одурительное чувство, просто обнимать своего ребенка!
Она меня не оттолкнула! А ведь я заслужил. Удивительная девочка. После всего пережитого она источает такую чистоту и доброту. Моя дочь. Она рядом со мной. Шумно вдыхаю ее аромат.
– Я знаю, – столько уверенности в голосе дочери.
Больше никаких кошмаров. Я уничтожу их все. У нее будет самое счастливое детство.
Стерва показывает мне кулак. Раскраснелась. Хмурится. Пшеничные волосы разметались, губы припухли. Ровный, аккуратный нос чуть вздернут вверх, большие миндалевидные глаза с длиннющими ресницами сверкают от ярости. Шарм в ней определенно есть. Но это все притворство. Отрепетированная годами маска.
– Нам потом надо будет серьезно поговорить! – в ее голосе угроза.
Серьезно? Угрожает мне? Даже забавно.
Во мне просыпается азарт. Вот гнев ее реальный, оттого и очень вкусный.
– Непременно, – скалюсь в предвкушении.
Люба фыркает.
Переборщить тоже нельзя. Она беременна. Надо держать себя в руках.
Хотя свое отцовство тоже не помешает проверить. Наташкины бредни звучали убедительно. Но я больше никому не верю.
А судьба в очередной раз меня испытывает. Почему именно эта женщина? Мало она разрухи принесла?
Она оживила призраков прошлого. Вулкан ненависти во мне проснулся, и бурлит, норовит вырваться наружу.
Нельзя. Не время. Пусть родит…
У меня есть дочь. Скоро будет сын. Об этом надо думать, чтобы не сорваться.
И все же есть у меня к ней чувство благодарности. Люба вырвала мою дочь из ада. Поставила