за лучами она выпустила небольшой шар, но он растворился в воздухе, так и не достигнув цели. Уголки губ незаметно дрогнули, она расслабленно выдохнула. Йохан врезался в каменную стену и рывком развернулся, задыхаясь от страха.
Два луча вонзились по бокам от него, прожигая камень, и сразу же испарились, оставляя за собой клубки пара. Эванжелина кусала и щеку, и язык, лишь бы не спрашивать его, как он себя чувствовал, и не извиняться за свои вынужденные действия.
Йохан выпрямился и побежал влево, изредка оглядываясь на Эванжелину. Она выстреливала в него маленькими яркими вспышками и неизменно промахивалась. Когда он резко остановился и повернулся к ней, она сделала вид, что создает пылающую сферу, но на деле лишь тянула время. Не хотела делать больно.
Только выбора у нее не было.
Вытянутой ладонью она резко взмахнула, и тонкая яркая пластина полетела к Йохану. Он дернулся в сторону, но острый выпущенный диск успел задеть плечо. Йохан схватился за раненое плечо и зашипел сквозь стиснутые зубы. Одежду прожгло, на коже выступил продолговатый ожог.
Эванжелина вновь подняла руку и краем глаза заметила, как кто-то из зрителей вскочил с места и уставился на яркий шар над ареной. Она сделала глубокий вдох, и сфера сделалась больше, ярче и опаснее. Тонкие линии исходили от нее, когда Эванжелина сжала кулаки. Получившееся зрелище напоминало солнце. Йохан направил на нее руки, и кровь внутри Эванжелины забегала быстрее, но он не успел ничего сделать: шар обрушился между ними.
Мелькнула ярчайшая вспышка, все зажмурились. На земле образовалась прожженная яма, свет стал постепенно затухать, но Эванжелина не остановилась. Она присела, коснулась ладонью земли и медленно стала поднимать руку с растопыренными пальцами. Из появившейся ямы неторопливо начали подниматься лучи – четыре штуки. Она вновь с силой прикусила щеку изнутри, подавляя нарастающие внутри эмоции.
Каждый раз, оказываясь в центре сражения, она мечтала только об одном: открыть глаза и очутиться в другом месте, где-то очень далеко, где люди не знали о «Небесном береге». Где магия была естественной частью жизни. Где Эванжелина могла быть собой.
Лучи впились в плечи Йохана – не так сильно, чтобы проделать дыру, но достаточно, чтобы ранить. Он закричал. Следующие иглы приближались к глазам.
– Не делай этого! Пожалуйста! – взмолился он.
Лучи остановились, и Йохан почувствовал их жар на лице. Эванжелина понимала, что заканчивает поединок непозволительно быстро. Ирмтон Пини будет недоволен.
– Я сдаюсь! Умоляю! – теперь в нем уже не было насмешки и издевки. – Если ты лишишь меня глаз… он меня убьет.
Веки у него были опущены.
– Не убьет, – ответила Эванжелина. – Изобьет – да. А потом выставит на следующий бой, и ты умрешь там, потому что не сможешь сражаться слепым.
Она вовсе не желала Йохану такой судьбы. Никому не желала. Две ленты постепенно исчезали, и он открыл глаза, посмотрел на нее. Если бы они встретились