отсутствовали, а светлые ресницы в полумраке комнаты растворялись, отчего она выглядела беззащитной и уставшей. Она улыбалась, как всегда, и молчала. Работники «Потерянного рая» разговаривали с клиентами не словами.
Он сел рядом, прямо на пол, положил руку ей на колено, она положила свою сверху, переплела пальцы. Это значило «Говори тему».
Она показывала ему всё без исключения, он выбирал максимальный пакет услуг. Порой его выворачивало наизнанку от вида крови и покореженных тел, они вспоминали войны. Порой он принимался петь по дороге домой – она водила его на невероятные, шумные, многолюдные, бешенные концерты на какой-нибудь поляне, заваленной мусором и полыхающей огнем восторженных людей. Он плакал от счастья, катаясь на первом велосипеде, взбирался на Эверест, обмораживал ноги на зимней рыбалке, строил дома, писал оперы, ел мороженное. Он ухаживал за неизлечимо больными, рожал детей, падал с обрыва в теплые воды озера, сражался с океанской волной на бирюзовом серфе. Он жил. Он чувствовал. Он хотел вспоминать без конца.
– Сегодня выбирай ты, – неожиданно решил он. Она вздрогнула, часто заморгала, сжала пальцы и открылась. Воспоминания всегда наваливались мягкой тяжестью, легким раскачиванием, темнотой и многоцветием. Посетители рая быстро запомнили, что такое сон.
Он увидел себя, только четырнадцатилетним мальчишкой. Сразу узнал день – тот самый, когда его и сверстников приводили к единообразию. Он нахмурился, даже сквозь сон почувствовал груз бровей над переносицей. Это воспоминание он отдал Центру накопления одним из первых. Воспоминания о детстве считались приоритетными. Сейчас, когда оно вернулось, он оказался в автобусе и рисовал на стекле. Дышал, проводил пальцем кривую линию, опять дышал и проводил. Со стороны рисунок напоминал червяков, но на самом деле он рисовал свои мысли. «Точно! Я умел думать длинными, замысловатыми мыслями, мое лицо при этом ужасно раздражало маму. И я переносил их в толстую тетрадь, листы постоянно загибались, я придерживал их локтем. Я что-то писал в тот день, и, кажется, не закончил…»
Удивительно, что сновидица «Потерянного рая» показала именно это, его воспоминание…
Лиза вытягивала себя из наваливающегося сна. Она боялась, не спала уже больше недели, держалась из последних сил. Реальность расплывалась, из углов комнатки проступали призрачные очертания незнакомцев, с которыми она связана крепче чем с собственным телом. Глаза и губы, руки, острые плечи, выпирающие ребра плавились и менялись, нарастая одеждой, драгоценностями, военной формой, атласными сорочками, изгибались мягкими линиями и слой за слоем скидывали с себя наряды, кожу, облики. Сон окружал её постоянно, и все же она боролась. Во снах Лиза проваливалась в впитанные за столько лет жизни, образы переплетались, деформировались, рождали кошмары. Она утратила свои воспоминания и эмоции, полностью растворившись в клиентах. Из кошмаров Лиза вываливалась на пол, обливаясь потом, что пропитался запахом благовоний, и лежала на пыльном