себе обещание, что в ближайшее время я найду в себе силы и достаточно храбрости, чтобы сознаться Назару во всем.
Выхожу из комнаты, спускаюсь на первый этаж.
В гостиной меня встречает Хеннесси, держа в зубах игрушечную косточку.
Девочка хочет поиграть со мной.
– Ну хоть ты узнала меня и то уже хорошо. – Почесываю ее за ухом, вытаскиваю из пасти игрушку и бросаю в сторону.
Хеннесси за игрушкой не кидается. Сидит у моих ног и глаз с меня не спускает, как будто охраняет.
Я пячусь назад и она за мной. Делаю еще два шага и она от меня не отстает. Совершив еще один шаг назад, я врезаюсь в журнальный столик.
С края что-то падает. Наклонившись, я поднимаю с пола трубку домашнего телефона. Провожу пальцами по выпуклым кнопкам. Задумываюсь.
Обратно трубку не кладу.
Внезапно меня посетила безумная мысль. Настолько безумная, что коленки начинают дрожать и дыхание спирает.
Присаживаюсь на край дивана. Хеннесси кладет свою мордочку на мои колени и жалобно смотрит то на меня, то на телефон в руке.
– Думаешь, это плохая идея?
В подтверждение она скулит. Хеннесси словно чувствует мою внутреннюю тревогу.
– Я тоже не уверена, но а вдруг?
По памяти я набираю семизначный номер.
Длинные гудки разрезают тишину и заглушают мое гулкое сердцебиение, прошибающее ребра дробью.
– Слушаю, говорите! – надменно произносит женщина. – Алло, не молчите!
Меня парализовало на миг. А я ведь просто хотела услышать голос мамы на автоответчике.
Сознание перебрасывает в прошлое. За каких-то пару секунд я вновь ощущаю на себе все то, что пережила за два минувших года.
Мне было больно. Тяжело. Одиноко.
Но сейчас мне гораздо легче. Со мной Хеннесси.
– Наталья, это я, – отзываюсь я скрипуче.
Пауза. Громко дышат в трубку. Чувствую как лицо начинает полыхать. В груди горит и сердце снова ноет.
– Не смей сюда звонить больше, мерзавка! Ты поняла меня?! – цедит она, проникая в меня роем жалящих пчел. – Исчезни уже! Сдохни!
Сбрасывает. Короткие гудки врезаются в сознание.
Дрожащими руками ставлю телефон на базу, после чего воспоминания накрывают меня ударной волной.
На меня накатывают слезы. Они разъедают мою кожу, выжигают ее.
Я вновь переживаю тот страх. Те муки отчаяния, когда узнала, что больше никогда не смогу увидеть своих деток.
Я хотела бы вспомнить их… Но как вспомнить тех, кого не видела ни разу? Кого не могу назвать по имени…
Я не успела дать им имен… Лишь прозвища.
Пока они росли во мне я ласково называла их своими "капельками счастья".
А теперь нет у меня счастья. Ничего не осталось.
Со стороны холла доносится посторонний шум. Верхний свет включается.
Хенесси навострит уши. Убирает мордаху с моих коленей и что есть лап несется в сторону источника звука.
Если Назар увидит меня здесь всю в слезах,