чтобы скоротать остаток вечера, как вдруг…
– Скр-р-р-р-р! – послышался жуткий звук наверху. – Скр-р-р-р!
А следом топот ног. Замечтавшееся чудовище подняло глаза на потолок. И тут сплюнуло хлопья штукатурки.
– Скр-р-р-р! – снова донесся премерзкий звук. Следом за ним донесся грохот. И шустрый «тык-дык -дык».
Подобный ночной звук, доносящийся от соседей, способен превратить даже бабушку божий одуванчик в кровожадного маньяка с топором.
– Тр-р-р-р-р! – послышался долгий грохот. Он начался от двери и закончился в другом конце комнаты.
Либо фантазия чудовища разыгралась ни на шутку. Либо кто-то катался на шкафе. Или комоде.
Запахнув на талии халат, чудовище встало с кресла, решительно направляясь в сторону грохота.
Он подошел к двери и открыл ее.
– Ой, как хорошо, что вы пришли! – послышался все еще всхлипывающий голосок. – А можно сделать маленькую перестановочку?
Маленький ужин тут же превратился милую девочку, улыбаясь сквозь слезы. Но чудовище не обманешь. Он только что видел, как хилые ручки и спинка толкали шкаф в другой конец комнаты. А пухлые губки выкрикивали такие слова, от которых дети сразу становятся взрослыми.
– Решила перестановочку маленькую сделать. Хочу добавить немного уюта, – всхлипнул ужин. И показал рукой в сторону комнаты.
От угла до шкафа тянулась очень уютная рытвина на паркете. Дорогой ковер уютно собрался гармошкой. Хрустальная люстра очень уютно отогнулась и уютно царапала шкаф. Занавеска был уютно содрана. А на ней уютно стояла массивная тумба с золотыми ручками. Роскошная кровать была криво сдвинута с места, уютно собирая под собой остатки ковра.
– Просто я очень расстроилась, – прерывисто вздохнул ужин, одергивая чужую сорочку.
Глава седьмая. Бессовестница
– Просто я очень расстроилась, – прерывисто вздохнул ужин, одергивая чужую сорочку.
Повисли сразу двое. Странная тишина и чья-то жизнь на волоске.
– Ложись спать, – убедительно произнесло чудовище, скрипнув зубами. Эта мягкость в голосе давалась ему тяжело. На самом деле чудовище собиралось выгулять весь словарный запас без поводка и намордника. Но сдержалось, чтобы не спугнуть.
В каждом мужчине и чудовище живет охотник. Арендует часть души, так сказать. И не платит за аренду. «Терпение! Терпение!», – успокаивалось чудовище, пытаясь изобразить понимание.
– Мне просто так привычней, – всхлипнул «ужин с косичками», утирая пот со лба. – Кровать должна стоять вон там, а шкаф тут. Я тихонько… Честное слово! Как мышка!
Чудовище никогда не видело таких тихих мышей. И теперь подозревало, что не очень хочет с ними знакомиться.
– Ложись. Спать, – почти нежно прошептало чудовище. И тут же изобразило на лице заботу.
– Да как тут уснешь! Меня не взяли в Академию! – нижняя губа «ужина» задрожала. – Я вот пытаюсь себя отвлечь хоть как-нибудь!
– Ничего, все будет хорошо, – выдавило