будто бы в пустоту.
– Я давно не играла на ней. Та, что была в нашем доме, совсем износилась, и не нашлось мастера, чтобы её починить, – призналась в ответ с осторожностью и сожалением.
Мне не удалось скрыть, что я с удовольствием бы вновь взяла инструмент в руки.
– Авдей! – позвал князь и велел отчего-то вовсе безрадостно, когда тот в мгновение показался из-за колонны: – Принеси скрипку!
Слуга словно засомневался в приказе и, не сразу откланявшись, всё же ушёл за предметом.
– У нас за трапезой будет музыка?! – обрадованно воскликнула Юния, подскочив на стуле.
– За трапезой? – удивлённо спросил Святослав, бросив на неё насмешливый взгляд. – Вы хотите вашу оставить сестру без ужина? Давайте спросим у Милолики, готова ли она остаться голодной в угоду вашего развлечения?
Я была готова провалиться от стыда за собственную сестрёнку, с волнением ожидая её ответа.
– Нет, конечно нет, я сказала и не подумала, – бросила та, отказавшись от своих слов и будучи по-прежнему весёлой.
Пожалуй, до неё даже не дошло, что она сказала не так и, если бы не провокационный вопрос мужчины, наводящий на правильную мысль, то мне пришлось бы отказаться от трапезы ради развлечения присутствующих.
– Не ждите музыки, ешьте. Скрипку много лет не доставали, а потому Авдей её быстро не доставит, – спокойно произнёс князь, разламывая руками хрупкую тушку птички, искусно приготовленную поваром Ферапонтом.
Всё ещё пребывая в волнении, я тоже потянулась к еде, ведь являлась действительно голодной.
К концу трапезы инструмента так и не было, равно как и добрых разговоров за столом. Юния и Мстислав находились словно в собственном особом мире, лишь переглядываясь с улыбками и молча. Они едва ли притронулись к блюдам, их еда осталась почти нетронутой и, в конце концов, сестрица решительно поднялась из-за стола.
– День был насыщенным, я устала, – заявила она и без всякого дозволения Великого князя вышла из-за стола.
Мстислав же вовсе молча последовал за ней, даже не пожелав брату доброй ночи.
Меня бросило в жар от стыда за поведение сестры, что оказалось очень зря. Кинув кроткий взгляд на Святослава, я лишь убедилась в том, что ему было на то всё равно. «Снова этот взор чёрных глаз в никуда», – подумала про себя, не совсем понимая, что же мне делать, оставшись наедине с полностью отрешённым князем. Воспользовавшись невнимательностью последнего, я склонила голову набок и осмелилась лучше разглядеть его профиль.
Лицо мужчины было суровым, с будто топором вырубленным чертами. Казалось, оно оставалось неспособным выразить ничего, кроме жёсткой усмешки и злости. Под коротко подстриженной щетиной выделялся угловатый подбородок, на высокий лоб спадали пряди тёмных волос, а густые брови сошлись в одну линию и на переносице залегла глубокая морщина. «Вероятно, князь часто хмур, раз даже при спокойной задумчивости эта морщина уже не покидает его лица», – предположила я, слегка осмелев и продолжая скользить по нему глазами.
– Пройдёмте