слушать. – Проснулся утром, а по дому шастает незнакомая девица. Раздетая.
– Как раздетая? Кто?
– Вот об этом я и хотел спросить тебя.
– Но, Макар… – мама опустилась на стул напротив. – Я дала ключи только Антонине.
– Антонине, – хмыкнул. – А кто тебя просил давать ей ключи от моего дома? Моего!
Она рассмеялась.
– Но, Макар, не могла же я оставить девочку на улице? Сам видишь, у нас нет места, да мне и некогда с ней возиться. Возраст уже не тот.
– А у меня есть время с ней возиться? И так дел невпроворот. И вообще, ты не подумала, что это просто неправильно, когда молодая женщина живет с одиноким мужчиной?
– Ты жил с ней достаточно долго, чтобы переживать по этому поводу. И почему-то тебя не волнует, когда к тебе в дом приходят непонятно какие женщины, вытворяют непонятно что, а тут твоя сестра, которой негде жить, у которой нет работы, денег…
– Я не биржа по трудоустройству и не банкир. У меня своя жизнь, и я не просил тебя врываться в нее, как ураган.
– Уверена, что ты поладишь с Тоней. Она долгое время жила одна, знает как вести домашнее хозяйство, и, честно говоря, именно поэтому я и решилась на этот шаг. Мне надоело, что ты питаешься в каких-то забегаловках, ешь наспех, а иногда и вообще пропускаешь завтраки и обеды. В конце концов, у тебя достаточно большой дом, чтобы жаловаться на тесноту. А с Антониной я обязательно поговорю, чтобы она приглядывала за тобой и готовила тебе нормальные завтраки и заворачивала обеды на работу. Нечего бегать по общепитам.
Это лучшие рестораны Москвы мама называет общепитом?! Понял, что спорить бесполезно. Не буду же я рассказывать матери, как моя сводная сестрица мотала мне нервы все то время, пока мы жили с ней в одной комнате.
– Мам, где мой саксофон?
– Ой, Макарчик, – она всплеснула руками. – Ты хочешь снова играть?
Вскочила, побежала в комнату и через пять минут принесла инструмент в пыльном черном чехле.
– Спасибо за обед, – встал, прикоснулся губами к ее щеке, перехватил саксофон. – Мне пора.
– Мы даже не успели толком поговорить…
– В другой раз. Спешу.
– Приезжайте к нам на ужин в следующие выходные.
Кивнул, мыслями находясь уже совершенно в другом месте.
Не терпелось вернуться домой, выйти на балкон и дунуть в сакс. Пусть Тошка вспомнит так бесившие ее звуки.
Каждый вечер мама заставляла играть меня на фортепиано, специально купленном по бросовой цене. Пианино было старое, черное, облупившееся, а две клавиши постоянно западали, вызывая у меня чувство, похожее на зубную боль. Наняла педантичную училку и под ее надзором я часами долбил гаммы. Через год я все-таки исполнил этюд, а заодно желание матери – на новогоднем концерте в школе получил приз: набор шоколада и игрушку-вертолет, о которой так давно мечтал.
Придя домой, впал в истерику. Мама долго успокаивала меня, отчим только руками разводил. Глотая слёзы, я объявил, что никогда больше не сяду за это черное чудовище. Через неделю отчим откуда-то притащил винилы, поставил