с Оуном нигде не было.
После отдыха Дженне стало немного легче: холод и боль в руках поутихли. Похлопав себя по щекам, чтобы отогнать слабость, девушка села на кровати. Она бросила хмурый взгляд на маленькое окошко, мельком оглядела себя и, бессильно склонив голову, уставилась на колени.
Как сильно она исхудала за время странствий! Кожа сделалась бледной, почти белой, и такой сухой, словно бы Дженна постарела на многие годы. Страшно вспомнить, сколько раз это тело было изорвано, смято и разбито при соприкосновении с другими мирами. Однако же ни шрамов, ни прочих следов от переломов и рассечений не осталось.
Наготу прикрывала короткая туника из паучьего шёлка. Когда-то лунно-белая, теперь она почернела. Почему? Этого чародейка не ведала.
Незадолго до того, как они с Сайроном покинули Ферихаль, маг рассказал ученице, как привязать к своим тонким телам материальные вещи. Меч Дженны уже был связан с ней, и Сайрон решил, что чародейка должна потренироваться на подарке Бацуна Эмона. Это знание – единственное, что он успел передать ей как страннице.
«Я должна идти, – сказала себе Дженна. – Должна… Ведь я здесь, потому что нужна… Но кому?»
Она погрузила руку в свою тень, ощупав волшебную сумку. Смешно: всё, что чародейка хранила в тени, так при ней и осталось – без всяких мудрёных заклятий. Девушка извлекла на свет гребешок с незабудками и зеркальце в черепашьей оправе, подаренные Леилэ таинственным торговцем, которым оказался Донас’ен. Она нащупала гитару из кайлеси, ворох бумаг с конспектами и даже несколько книг из библиотеки Амира, которые забыла сдать.
С пренебрежением Дженна откинула в сторону золотой наряд, расшитый чешуёй самоцветов, – подарок Сола. С нежностью она сжала в пальцах щёлк алого платья, в котором встретила Сайрона на Озере девы.
«Праздничные платья, как у принцессы… Неужели трудно было припасти обыкновенную одежду?» – обругала она себя.
Затем чародейка осторожно вынула из тени свой меч. Обнажив его, она положила клинок на кровать рядом с собой. Волнообразное лезвие и гарда в виде дракона отливали золотом, в глазах ящера тускло светились изумруды. Дженна так и не дала ему имя…
Она спрятала лицо в ладонях. Она так хотела выплакаться, но слёзы не шли. Сердце словно бы гнило заживо. Будто Дженна стала драугром…
Как ей теперь жить? Как отринуть ненависть? Как возродить надежду? У неё не осталось сил даже на то, чтобы встать с кровати.
В этот миг дверь в комнату распахнулась, и командирский голос прогремел:
– …День настал! Пора в бой!
Подняв голову, чародейка обнаружила над собой невысокую коренастую женщину с копной недлинных каштановых кудрей.
– Я Мамаша Йон – мамка Йон-Йона и хозяйка этого заведения, – широко улыбнулась она, продемонстрировав белые клыки, и вручила гостье стопку одежды. – Я пришла сказать, что твой завтрак стынет!
Дженна не успела ответить… Она не успела даже удивиться, как сильные руки подхватили её под мышки и поставили на ноги.
– Отставить