за месяц?
– Папаша, я … – только и смог выдавить из себя Моисей, жалостливо глядя отцу в глаза и ища там сочувствия.
– Отвечай, вор, паскудник, негодяй, развратник, скотина, – снова начал свирепеть глава семейства.
– Папаша, – снова жалобно простонал сынок, отчётливо ощущая, насколько сучковат тот воспитательный инструмент, который отец сжимает в руке.
– Отвечай, осёл, не то я тебе сломаю твои козлиные мозги и пообламываю рога.
«Ой, мамочки, что сейчас будет, – подумал мальчишка, – надо бежать».
– Отвечай, последний раз прошу, – предупредил отец.
«Бежать, бежать, бежать», – молоточками постукивало в голове Моисея. Только вот бежать, не подняв с пола такой соблазнительный золотой, ему не хотелось. Зря что ли пропадать монетке в папашином кошельке, а ведь сколько страха пришлось натерпеться, пока обшарил все карманы депутата.
– Ну, держись, – прорычал отец, не выдержав паузы сына, и замахнулся палкой.
Мальчишка упал на колени и взмолился, одновременно тихонько подгребая монетку к себе:
– Папенька, не бейте, я всё расскажу, – загнусавил он.
– Говори, паршивец, а я посмотрю, убить ли тебя палкой или повесить, как последнюю свинью на бойне.
– Значит, всё было так … – лепетал мальчишка, зажимая цехин в кулак.
И кто знает, чем бы кончилась эта история и история о Буратино вообще, не заметь отсутствие монеты бдительный Алех:
– Папаша, гляньте – гляньте, он ваш цехин уже обратно заныкал!
«Всё, это конец, надо бежать», – подумал Моисей и бросился к выходу. Проскользнув под рукой отца, он оттолкнул Алеха, да так, что тот уронил книгу и чуть не потерял очки.
– Ловите его! – заорал папаша, – Ловите и держите!
Двое старших кинулись за непутёвым.
– Догоните его и держите, сейчас отдышусь и будем убивать.
Но было поздно. Моисей перемахнул через забор, отбежал и, почувствовав себя в относительной безопасности, заорал своему отцу:
– А что же вы, папаша, думали, я вам свой цехин отдам? Ишь раззявили варежку на мой цехин. Ваш он что ли?
– Побойся Бога, гадёныш, ведь с отцом разговариваешь. Отдай цехин по-хорошему, иначе полицию позовём, – крикнул ему Алех.
– А у тебя, очкастый, я из книжки листы вырвал, а ещё один раз об твои новые штаны жирные руки вытер, а то больно ты умный. А моего цехина вам не видать, как своих ослиных ушей.
– Верните его, – хрипел отец из-за забора, – скажите, если отдаст цехин, то ему ничего не будет.
Но Алех никак не мог простить свои штаны и поэтому, не слушая отца, орал:
– Тебя, собаку, за Святую книгу на порог синагоги не пустят, а за штаны тебя тем более повесить надо, они же из английского сукна, папаша шили.
Тем временем старший, прокравшись за забором, попытался зайти мальчишке в тыл, но тот был воробей стреляный и сразу раскусил этот незатейливый братский манёвр. Поэтому он моментально забрался на соседский сарай и уже оттуда прокричал Алеху:
– А