забыла. Я и сам на время забываю о своей настоящей жизни.
Мы разговариваем, даже когда в пекарню заходят другие посетители. В такие моменты Хлоя отходит немного в сторону, чтобы не мешать, но мы хорошо слышим друг друга. Я всё ещё расспрашиваю посетителей, не знают ли они чего-нибудь про воздушные шары, и продолжаю получать отрицательные ответы. Каждый раз от этого становится обидно, но разговор с Хлоей не даёт долго зацикливаться на неприятных мыслях.
Остатки нашего кофе уже давно остыли, а небо за окном немного просветлело, хотя погода не изменилась. Я со смущением ловлю себя на том, что чувствую себя в своей тарелке и что я не против посидеть так ещё раз. Незаметно проносится мысль, что, встреться мы когда-нибудь раньше, то могли бы, пожалуй, стать хорошими друзьями.
Где-то через час девушка говорит, что ей уже пора. Оказывается, она вышла на улицу только из-за того, что для супа ей понадобилась морковь, которой не оказалось дома, а в пекарню она зашла лишь потому, что та находится по пути к магазину. Я соображаю, что Хлоя направлялась в тот самый продуктовый, в который вчера и я заходил. Надеюсь, ей повезёт больше, чем мне.
Мы обмениваемся страницами в социальных сетях и на всякий случай номерами телефона. Что ж, видимо, девушка тоже не прочь со мной пообщаться. Проскальзывает какая-то странная мысль, что «что-то» вовсе и не так, как я думаю. Но я не понимаю, о чём речь. Но зато я обращаю внимание на другое – всё же нужно встретиться с Хлоей как-нибудь ещё раз. Тут же в голову приходит забавная идея, что стоит познакомить её с Киром: тому нравятся такие девушки. Но, будто резко выйдя из транса, я качаю головой, прогоняя неуместные размышления.
В пекарне я задерживаюсь до позднего вечера: только после десяти я наконец закрываю помещение. Я переработал целых два часа, но глупое чувство надежды, неприятно скользящее по спине, заставляло продолжать расспросы покупателей о полётах на шарах. Даже после конца рабочего дня я не мог пересилить себя и уйти – хотелось поспрашивать ещё хоть у немногих людей. А вдруг они бы помогли?
Мысль о том, что я могу пропустить того, кто мог бы оказать помощь, превратила меня в параноика. Меня прорывало спрашивать и спрашивать, и чем дольше я слышал отрицательные ответы, тем сильнее становилась вера, что «ну вот сейчас-то, спустя столько времени, мне точно повезёт». Не повезло.
Мышцы вокруг рта горели. Следуя собственному совету, я старался всегда улыбаться, когда с кем-либо разговаривал. Чаще всего люди улыбались в ответ, и это было приятно – такие посетители говорили любезно и вежливо, а потому даже отрицание с их губ не звучало обидно. Были и те, кто никак не реагировал, не менял эмоции на своём лице. Я, честно сказать, поначалу думал, что таких будет большинство. Но, как оказалось, люди предпочитают отвечать на улыбку улыбкой. Хотелось бы верить, что искренней.
Конечно, среди покупателей нашёлся и вечно всем недовольный.
– Чё лыбишься? Придурок, что ли? Или я тебе не угодил?
– Нет. Просто улыбаюсь.
– Улыбка