прямо у чаши с фонтаном в Парке культуры и отдыха. Муся взобралась на балюстраду, Митя дал ей руку, чтобы она не поскользнулась на гладкой поверхности и начала петь серенаду Шуберта. Из уст юной девушки песня звучала необычно:
– Песнь моя, лети со мной, тихо в час ночной…
Муся балансировала на лестнице, сошла медленно вниз к гранитной набережной Москвы-реки, Митя Андреев еле удерживал ее руку.
– Представляешь, в ГИТИСе в конкурсе 150 человек на одно место. Я им когда серенаду Шуберта на немецком зарядила, они аж рот открыли. А ты слышал ее на немецком? Сейчас я ее тебе спою. Значит так (вздыхает):
Meise flehen meine Lieder durch
die Nacht zu Dur, In den stillen Hain hernieder
liebchen komm zu mir.
Муся увлечена собственным выступлением, она просто наслаждается звуком своего собственного голоса, Митя хмурится.
– Я думал, это все несерьезно.
– Значит, твоя электростанция – это серьезно, а театр нет? Знаешь, между прочим, очень многие говорят, что у меня большой талант. И даже огромный!
Муся взмахивает руками, показывая, какой у нее огромный талант: обхватывает себя руками.
– А как же я?
– Ты? (замечает наконец-то хмурого Митю) Ах, ну да… Сейчас.
Митя отпускает ее руку, засовывает руки в карманы, спускается. Две ступеньки вниз.
– Значит так, первые десять лет я буду заниматься искусством, потом буду совершенствоваться.
Митя хмурится, спускается ниже по лестнице, играет желваками, Муся язвительно продолжает дальше, не обращая внимание на грустное лицо юноши.
– Я должна тебе предупредить: я ужасная лентяйка. (перечисляет, загибая пальцы) Неряха. Я не умею готовить, я ненавижу стирать, мыть посуду.
Митя уже на набережной, встав спиной к девушке, просто излучает недовольство.
– Но, самое главное, Митенька, я невероятно влюбчивая. Сегодня со мной поступал мальчик в ГИТИС, он был такого (показывает руками) высокого роста, у него огромные, крепкие руки, глаза как у оленя.
Митя подходит к киоску с мороженым, покупает маленький шарик, откусывает кусок. Ест обиженно. Муся подбегает к нему, шутливо и легко ударяет Митю по носу.
– Митя, послушай, я пошутила.
Митя отходит подальше, ест мороженое, злится, потом оборачивается к Мусе, берет крепко ее за руку: говорит твердо, глядя ей в глаза:
– Знаешь, что я таких шуток не понимаю. Для меня так: любовь – это навсегда. Ты это навсегда. Понятно?
– Ну, ты и зануда…
– А ты артистка! Слушай, а может, ты меня не любишь вовсе? А так? Роль играешь?
Мусино лицо было таким близким, таким родным…
Митя взялся копать яму новой лопатой, продолжая колотить по мерзлой щебенке, однако к вечеру всех зэков загнали опять в барак, они разлеглись на нарах. Рядом в бараке Рыблага на соседних нарах с Митей Андреевым оказался француз, бывший военнопленный, летчик Поль Анджи. Поль попал