дистрофии
Никак не различить оскал тигриц,
К прыжку вобравших когти, злобногласных
Пантер черногорящих, дьяволиц
Холодных, с адским замыслом согласных,
Одну я мог узнать пред Рождеством,
Сквозь хвои мишуру она глядела
Из матового зеркала, с волхвом
О чем-то говорила или пела
По-своему, хрустальные шары,
Сурьмой и златом вдоль перевитые,
Тисненые глазурью, до поры
Взирая, мигом очницы пустые
Засим в меня вперила, жалость к ней
Мне, друг мой, жизни стоила, однако
Печаль не будем длить, еще огней
Заздравных ждут нас течива, Лорнако,
Итурея, Тоскана ль, Коктебель,
Немало дивных местностей, где спрячут
Нас мертвые камены, эту бель
Височную легко узнать, восплачут
Утопленные ангелы, тогда
Явимся во серебре и порфирах,
Нам в юности безумная Звезда
Сияла, на амурах и зефирах
Давно кресты прочатся, таковы
Законы жизни, планов устроенье
Влечет демонов, истинно правы
Не знавшие бессмертия, троенье
Свечное и патиновых зерцал
Червницы зрим, Фауст, нас флорентийский
Ждет красный пир, еще не премерцал
Взор ангела Микеля, пусть витийский
Горчит отравой бальною язык,
Цыганские бароны бьют куферы
Серебряные эти, но музык
Боятся фьезоланские химеры
И дервиши Себастии, певцы
Лигурии и сирины Тосканы,
Елику наши бойные венцы
Сиим не по размерам, возалканы
Одне мы, аще много в червной тьме
Злоизбранных, стооких и безречных,
По нашей всепорфировой сурьме
Лишь смертников узнают неупречных.
«Как цвели мы, Господь, во разорном саду…»
Как цвели мы, Господь, во разорном саду,
Как хотели отраву изжить,
И приветить начальную Гостью-Звезду,
И Христосу всечинно служить.
Ах, давно эти мраки горят для иных,
Где ж серебро их нощных огней,
Не осталось искры от веночков земных
И от всех не осталось теней.
Слезы вылием ниц, а и будем тлести,
Мародеры не сносят крестов,
Нас добили на самом исходе пути —
Меж багряных и черных цветов.
По направлению к югу
Месса
Сотни жаб в изумрудной проказе
На концерты сбежались, ярясь.
И антоновки падают наземь,
Циклопической коркою – в грязь.
Серпень грязь эту щедро омоет,
Коемуждо здесь оды слагать,
Хор демонов ли с жабами воет,
Бойной кровию их и пугать.
Тяжелы августовские брашна,
Легких вин молодых изопьем,
Аще глупая юность бесстрашна,
Мы хотя именины вспоем.
Веет ветер ночного