стакан воды. Она стала пить жадными глотками, осушила стакан до дна.
– Извините, я сейчас буду в порядке…
Михаил терпеливо ждал. Над пианино висело семейное фото в рамке. Высокий мужчина с пышной шевелюрой, в которой поблескивала седина, обнимал Раису Дмитриевну, и оба очень мило улыбались. Из-за плеча Алексея Львовича выглядывала симпатичная девчушка лет семнадцати и потешно гримасничала. Снимку было года три. Вряд ли гражданин Поплавский с тех пор сильно изменился.
– Я в порядке, простите. – Женщина подняла голову, глубоко вздохнула. Серые глаза смотрели с печалью, в них сквозила обреченность. – Мне тоже будет предъявлено обвинение как члену семьи предателя Родины?
– Эти времена прошли, Раиса Дмитриевна. Алексей Львович ничего вам не рассказывал о своей работе? О каких-то посторонних делах, связанных с его деятельностью?
– Никогда, – ответила женщина. – То есть вообще никогда. Бывало, приходил уставший, еле ноги волочил, рассказывал о своих коллегах – о всяких забавных случаях из жизни, иногда уезжал в командировки… Но о самой работе ни слова не говорил, ведь он давал подписку о неразглашении, верно? На роль сообщницы я вам не подхожу. Окончила консерваторию, преподаю в музыкальном училище по классу фортепиано… Послушайте, это точно не ошибка? – В ее глазах блеснул слабый лучик надежды. – Алексей… ну нет, он не мог, я слишком хорошо его знаю. Это такой ответственный, обстоятельный человек, очень порядочный, добрый – он просто физически не мог сделать ничего плохого… Да и не скажу, чтобы у него водились деньги, кроме тех, что зарабатывал в КБ. Квартира осталась после смерти моих родителей, у нас простая дача в сорока километрах от города. «Жигули», правда, новые, но мы долго копили…
– Ошибки нет, Раиса Дмитриевна. Мне жаль, но вы жили с человеком, которого не знали. Такое бывает. Душа – потемки. Простите за нетактичный вопрос… он вам никогда не изменял?
– Один раз… – сжатые губы изобразили усмешку. – В тот год родилась Светлана… в тот год с ним что-то произошло, сломался, может, испугался ответственности… В общем, случилась некрасивая история, в которой фигурировала его однокурсница. Потом он ползал на коленях, умолял простить, дарил цветы, обещал быть лучшим папой в мире… Я простила его. И знаете, с тех пор у Алексея как отрезало – только семья, больше никого. Думаю, такие истории случались почти в каждой семье.
– Светлана – ваша дочь? – уточнил Михаил, покосившись на фотографию.
– Да. Сейчас ей двадцать, учится в Новосибирске. Света знает, что папа уехал за границу, а больше ничего я ей не сообщала… – В глазах Раисы Поплавской снова скапливались слезы.
Подкузьмил своим родным Алексей Львович, конечно, знатно. У супруги на работе будут проблемы, над дочерью нависнет угроза отчисления – даже если она круглая отличница.
– У вас и мужа есть еще родня?
– У меня есть дядя, проживает в Астрахани. – Раиса Дмитриевна пожала плечами. – Родители умерли, больше никого