снова негромко рассмеялась и только ниже опустила голову. Нервно сжала лямку рюкзака в руке.
– А что смешного? Можно подумать, в твоей прежней школе девчонки были другими, – не успокаивалась Оля. Хотя ей и самой порой надоедала пустая болтовня Синицыной и свиты, сейчас Воробьева испытывала противоречивые чувства. Будто Константинова высокомерно парит над всеми и считает себя выше других.
– Абсолютно такие же! – пожала плечами Цвета. – В том-то и беда…
Оля молчала. Нет, в ее прежнем классе девчонки были хорошими. Дружными, сплоченными. Сплетничали, конечно, не без этого… Но от старой школы у Оли остались исключительно хорошие воспоминания. А Цвета такая озлобленная… Внезапно Воробьеву осенило:
– Ты была на месте Игошиной?..
Глава восьмая
– Ни на чьем месте я не была, – сухо отозвалась Цвета. – Тем более на месте Игошиной! У меня, в отличие от нее, всегда было свое мнение.
– Ага! – довольно проговорила Оля. – Начать кого-то обсуждать за спиной намного легче, чем кажется поначалу, Цвета!
Константинова укоризненно посмотрела на Воробьеву, но промолчала.
– Но почему они над тобой издевались? – не могла взять в толк Оля. За что можно высмеять Цветолину? У нее же модельная внешность! И учится хорошо…
– Я всегда была самой высокой в классе, – проговорила Цвета. – Выше всех мальчишек. И жутко худой. Меня Кощеем называли.
– Кощеем? – растерялась Оля.
– Ага, причем это самое безобидное прозвище. Дети бывают жестокими… Что я им тогда сделала? Абсолютно ничего.
– Ну и плевала бы ты на них! – дернула плечом Оля.
– Плевала бы, пока одна такая меня так не достала, что я ее в ответ коровой назвала. В тот же день она и ее подруги поджидали меня в женском туалете. А среди них была девчонка, с которой я вроде бы нормально до этого общалась…
– Мамочки! – вздохнула Оля.
– Ничего страшного, не одной мне у тех кабинок досталось, – усмехнулась Цвета. – Зато тогда я поняла, что никому больше не дам себя в обиду. Дать отпор не страшно. Физическая боль куда слабее боли душевной.
– Необязательно все решать силой, – тихо сказала Оля.
– Скажи это тем, кто сзади хватает за волосы и опрокидывает тебя на грязный холодный кафель.
Некоторое время девочки сидели молча.
– Меня бы, наверное, мама сразу в другую школу перевела, – проговорила наконец Воробьева.
– Я маме об этом не рассказывала, – ответила Цвета.
– Как? Почему?
Цветолина пожала плечами.
– Не знаю. Стыдно было. Это мои проблемы.
– Глупости какие! А учителя? Ты что! Взрослые бы обязательно помогли!
– Ты сама говоришь, что Филимонов еще больше обозлится, – проговорила Цвета. – Они бы меня вообще со свету сжили. Нет, я со всем тогда разобралась сама. Знаешь, что их больше всего во мне бесило?
– Ну?
– То, что у меня на все своя позиция. Скоро помимо Кощея я еще и Выскочкой стала. – Цвета растерянно покачала головой. – Ну и фиг с ними со