было нечего. Ну не убьют же меня, в самом деле? Не помню, чтобы Табита предупреждала о таком, но, если честно, бесконечные вечерние и утренние наставления утомили, уж слишком их было много. У меня сложилось впечатление, что правил и регламентов в этом мире больше, чем звезд на небе. Неудивительно, что какие-то из них прошли мимо меня.
Утром я еще раз заскочила на пруд проверить бревно, на котором мы сидели с Николаем Ильичом в предпоследний день. Увидев маленькую записку, приколотую булавкой к коре, с надписью «я все сделаю», запрыгала от счастья. Профессор понял, куда я ушла. Одной проблемой меньше.
Священник молча вел длинными запутанными коридорами, иногда коротко оборачиваясь, проверяя, иду ли я за ним. Я тоже молчала. Во-первых, лишний раз открывать рот – себе дороже. Что путного я могла сказать, имея в собственном словаре около тысячи слов? Во-вторых, меня явно вели к вышестоящему руководству, так как коридоры, по которым мы шли, были отделаны деревянными панелями, фресками и мраморными барельефами. Уж точно не похоже на тюремные казематы.
Ждать левита – так его назвал мой спутник – нам пришлось около двух часов. Час в каком-то пустом, холодном каменном мешке без окон и мебели, следующий час непосредственно у двери кабинета. И все это время мы стояли. Вокруг не было ни стульев, ни диванов, ни кресел, ни даже малюсенькой лавочки. Сначала я рассматривала коридор, потом молодого священника, который тоже бросал на меня украдкой любопытные взгляды, а в конце уже просто закрыла глаза, прислонилась к камню и старалась не опуститься на пол, так как ноги дрожали от усталости.
Вдруг дверь кабинета открылась, и из него вышла Табита. В ее глазах дрожали слезы. Она бросила на меня виноватый взгляд и быстро посеменила прочь. От потрясения у меня открылось второе дыхание, я взбодрилась и выпрямила спину. Быстро сориентировались, церковники. Но как? Парень не отходил от меня даже на минуту, только во время «молитвы» я стояла некоторое время спиной и не видела, где он и что делает. Неужели у них есть мобильные телефоны или пейджеры?
– Заходите, – громкий, хорошо поставленный голос прозвучал из глубины. Говорил словно оперный певец. Священник склонил голову, давая мне возможность пройти первой.
Кабинет выглядел так, как бы выглядел кабинет какого-нибудь важного человека в моем мире. Добротная деревянная мебель, в шкафу книги в толстых переплетах, в углу странное приспособление, типа кулера и кофеварки в одном флаконе. И да – электрическое освещение. На столе стояла красивая изогнутая лампа зеленого цвета. Также я заметила непонятную аппаратуру с кнопками. Коммутатор, пишущая машинка или аналог компьютера?
Разговор иссушил меня до донышка. Пришлось рассказать правду. От Табиты они уже знали, что я появилась из ниоткуда, выпав на землю с воздуха, почти не умела говорить, не знала ни одной молитвы и так далее. Мне не дали ни единого шанса что-то утаить. Куда там Горцеву с его прямолинейными угрозами. Левит давал фору и Фабию с его мягкой бархатной тиранией, и даже моей маме с ее психологическими