направления или, как любили говорить советские идеологи, «групповщины». И с ними, бесцветными и малоавторитетными, проще, если уж потребуется, расставаться, увольнение скандала в обществе не вызовет.
Поэтому еще долго-долго редакции новых изданий будут стремиться не отличаться друг от друга, а друг на друга походить – до полной неразличимости.
Выделиться, – комментирует редактор из Свердловска Валентин Лукьянин, – это значило тогда в чем-то противопоставить себя другим, проявить нескромность, заявить, возможно, необоснованные амбиции, а то и вовсе (страшно сказать!) впасть в субъективизм. Никто бы им и не позволил выделиться, да к тому и не стремились: не так были воспитаны. И вектор амбиций был повернут в другую сторону: хотелось «каплею литься с массой», иными словами – сделать в точном соответствии с ожидаемым10.
Конечно, «отсталые», как назвал их Полевой, или «фрондирующие», как их стали называть позднее, литераторы пытались этой нивелировке сопротивляться, вынашивать новые планы, и в сборниках документов из архивов ЦК КПСС немало агентурных сообщений и докладных записок, где все тот же недремлющий Поликарпов или председатели КГБ – сначала Шелепин, затем Семичастный – докладывают о тайных встречах и тайных намерениях Паустовского, Алигер, Арбузова, Каверина, других тогдашних либералов. Однако либералы и есть либералы, «герои оговорочки», как язвил еще Ленин, поэтому – меланхолично замечает Шелепин 26 февраля уже 1959 года —
из имеющихся материалов видно, что, несмотря на близость между Паустовским, Казакевичем и другими лицами названной группы писателей, спаянностью она не отличается, и даже, наоборот, заметно настороженное отношение этих писателей друг к другу11.
Вот и не сложилось, как не сложилось тогда и у их убежденных противников.
Вроде бы в 1957 году М. Шолохов собирался возглавить журнал «Молодая гвардия», и автор бессмертной «Тли» Иван Шевцов писал своему старшему единомышленнику Сергею Сергееву-Ценскому: «В Москве по этому поводу в среде русских, точнее, нееврейских литераторов – ликование. Авось хоть один журнал будет вне их монополии». Но то ли власть выдвинула неприемлемые для Шолохова условия, то ли, наоборот, закапризничал сам Шолохов, но – снова повторю это слово – не сложилось.
А жаль, так как не исключено, что течение журнальных баталий было бы сильно взбодрено, и позиция, которую позднее станут называть «коммуно-почвеннической» или «национал-большевистской», была бы проявлена гораздо раньше.
Возникновения журналов «с направлением», с отчетливым кругом идей и обозримым кругом авторов пришлось дожидаться до самого конца 1950-х.
Пока в силу не вошел и не обзавелся редакторскими амбициями Валентин Катаев – ведь в первые год-два своего существования «Юность» была журналом хоть и цветастым, но с точки зрения литературы малоинтересным, и лишь постоянное представительство на его страницах авторов «исповедальной прозы» и «эстрадной лирики» очертило необщее