был старым кадром. Низенький, относительно рослой Ульяны. Он создавал ощущение блаженного безбородого дедушки, который вот-вот начнет прочитывать религиозные мантры на распев. Но вот внутри этого безобидного, на первый взгляд, мужичка, как будто того выдернули из деревеньки, где-нибудь под Рязанью, было то, что совсем не устраивало Ульяну. Генерал этот был горделив, самовлюблен и корыстен. И только то, что был он отличником академии ракетных войск и артиллерии спасало его от совсем невежливого отношения со стороны Вирховой. Для нее он был идеологическим и моральным врагом. И именно Громову, по не слишком понятному стечению обстоятельств, несколько лет назад был доверен весь российский ядерный щит.
Поддернув Ульяну за руку, чтобы та повернулась, Виктор встал к ней лицом. Двинулся чуть вперед. Та отвлеклась, хотя уже держала открытой стеклянную дверь, чтобы выйти дальше в холл. Громов смотрел ей точно на шрам на шее, ведь Вирхова была около ста восьмидесяти. Как бы ему не хотелось, посмотреть на ее восточное, загорелое и изувеченное шрамом лицо, удавалось не всегда.
–– И все же, кофе? – спросил он, поглядев на часы. – У нас есть еще пара минут до того момента, как мы начнем опаздывать. Расскажу пару новостей, а то боюсь в твоей конуре и радио то не берет.
–– Если раскошелишься на черный чай с лимоном, то, не без боли в сердце, я все же тебя, наверное, послушаю. – большим пальцем указала она на небольшой буфет с за дверью, все же проходя дальше в коридор. – Но это только потому, что я не сплю вторые сутки.
Громов медленно прошагал мимо нее, будто удостоверяясь, что она сейчас не сорвется с места, чтобы сбежать. В буфете ожидал адъютант в поварском колпаке набекрень. Над ним висело меню с разнообразными названиями и ценниками. А за спиной у солдата стояло несколько великолепных итальянских кофемашин. Виктор долго водил пальцем по воздуху, пытаясь разобраться в меню, и наконец указал:
–– Нет, Ульяна Евгеньевна, ты должна попробовать вот это… Это эспрессо. Он прямо как ты: крепкий, черный, на него страшно смотреть, но держит в тонусе весь организм. Я попросил включить этот кофе в рацион солдат на мобильных комплексах ядерных ракет, чтобы те не засыпали на пультах, когда держат руку… над красной кнопкой. – он ухмыльнулся, скосившись на нее. – Надо же, уже почти приготовилось?
–– Считаешь это смешным? – будто невзначай одернула его та.
–– Кофе? Нет, что ты, кофе – это не смешно. Но обычно он бодрит. – пожал плечами тот, протягивая Ульяне пластиковый стаканчик с черной жидкостью. – Знаешь, я разделяю твой интерес к чаю. Все-таки я родился в Советском Союзе и застал тот самый индийский, со слоником на упаковке. Сейчас такого и не делают. Но и в кофе нет ничего страшного. Ну, если мы исключим срыв поставок в случае войны…
–– Шутки твои… – она выкинула стакан в мусорку. – Я хотела чай.
–– Ты должна мне четыреста рублей! – поглядел Громов на пущенную в расход жижу. – Я всегда думал, что ты смотришь на вещи объективно, Ульяна. Я всегда надеялся на