к нему в кабинет с желанием покидать в чемодан все, что от него осталось, чтобы и духу его тут не было. И за Пашином столом застала Лику.
Дочка читает учебник, качается на его стуле. И вытирает глаза.
– Лика… – позвала. – Что такое, доченька?
Она вытерла мокрые ресницы, захлопнула учебник и поднялась. Воинственно на меня уставилась.
– Из этого кабинета надо сделать библиотеку, – выдала. Ударила ладошкой по антикварной тушечнице, что стоит на Пашином столе. – И надо выкинуть все эти штуки. Место занимают. Я пошла делать уроки, – дочка приблизилась, поцеловала меня в щеку и выскочила в коридор.
У меня и самой глаза на мокром месте. Невозможно смотреть на то, как они злятся и скучают по нему.
А он не идет.
Паша хоть понимает, что Глеб с сотрясением выступать собрался?
Решительно вышла в холл, собрала сумку. Посмотрела на время – Паша еще должен быть в офисе. Хорошо. Пусть отложит работу. Позвонит своему другу. И перенесет концерт Глеба, пусть на другой день договорятся, через месяц, когда сын поправится.
– Я ненадолго, скоро буду! – крикнула детям и вышла из квартиры.
Вечер, темно, и дорога почти пустая, до Пашиной работы долетела за десять минут. На парковке замешкалась, уставилась на окна четвертого этажа. Свет горит – муж там. Да.
На четвертый этаж поднималась, и сердце в груди стучало так сильно, словно я нечто запретное делаю, неправильное. Он мой бывший муж или еще не все? Голова разрывается от этих мыслей.
Свернула по коридору.
И столкнулась с Тамилой.
Один взгляд глаза в глаза – и девчонка вспыхнула, опустила голову, мимо меня шмыгнула к лестнице.
Я машинально развернулась.
Не ведут так себя любовницы. Ей будто стыдно, она меня словно боится. Она от моего мужа идет? Было что-то между ними сегодня, весь последний месяц? Они любовники, он изменял мне с ней, с этой малолеткой?
Сейчас я это узнаю.
– Тамила, – позвала и шагнула к лестнице. – Постой. Нужно поговорить.
Глава 12
Она приподняла плечи, словно защищаясь, и ускорила шаг. Будто не услышала меня.
– Тамила! – повысила я голос.
Она, наконец, остановилась. Резко, будто в стену врезалась. Но пару секунд продолжала стоять спиной ко мне, а затем медленно развернулась.
– Анастасия Николаевна, здравствуйте, – прошелестела, избегая смотреть мне в глаза.
Тамила сделала два шага мне навстречу и замерла.
Обе стоим, молчим.
Не знаю, что чувствует Тамила, но судя по тому, как она краснеет и губы кусает – ей как минимум неуютно. А вот мне… зло, наверное.
Да, мне зло. На эту девицу, которая хоть и юна, но уже не ребёнок и за свои поступки должна отвечать. Но больше – на Пашу. Муж так уверенно заявлял, что не изменял, что даже не думал об этом. Но почему же он не предоставил мне доказательства своей невиновности? Потому что настолько горд и обижен? Или потому, что этих доказательств нет?
– Тамила, – обратилась